О том, чтобы Ханна работала у нас, впервые завела разговор Оливия Кортес. Наша няня, имени которой я не помню, выходила замуж и увольнялась, а у матери не получалось найти замену.

По какой-то прихоти судьбы то лето было одним из лучших в моей жизни. Мы с Филиппой, моей лучшей подругой, отправились на целый месяц в лагерь, где обучались верховой езде. Мою лошадь звали Пуговка: восхитительное создание, практически белое, с бурым ромбовидным пятном на носу. Я до сих пор помню прикосновение ее холодного влажного носа к щеке, помню, как она поднимала голову, когда видела меня, и тыкалась в меня мордой, когда я подходила близко.

Я пробыла в лагере всего несколько дней, когда меня позвали к телефону. Сказали, что звонит моя мать. Минут десять мама рассказывала последние новости, после чего сказала:

– Мы нашли новую няню для Джона, я тебе не говорила?

– Вот как? Замечательно! – сказала я, вгрызаясь в красное яблоко и поворачиваясь к окну. Мои мысли уже отключились от разговора.

Моя мать, в то время обладавшая способностью говорить бесконечно, поведала запутанную историю о том, что у ее подруги Оливии Кортес есть в Канаде двоюродный брат, который на ком-то женат, и в конце этой человеческой цепочки была «молодая канадская девушка, которая хочет приехать на лето в Нью-Йорк. Она ищет работу няни. Оливия сказала, что она хочет изучать искусство и именно поэтому собралась приехать в Нью-Йорк».

Я иногда вспоминаю этот разговор. То, как безобидно все выглядело на поверхности. Однако именно это стало началом цепочки событий, которые в конечном счете привели к смерти обоих моих родителей. Меня до сих пор гложет мысль, что я не распознала все с самого начала. Я представляю себя в тот день разговаривающей с матерью по телефону: «Мам, но что тебе известно об этой девушке? Она раньше уже работала няней? У нее есть рекомендации? Ей можно доверять?»

Моя мать была самым ярким светом в моей жизни. Она была красивой, заботливой, умной. Она хотела, чтобы я стала тем, кем пожелаю. Она говорила, что если я захочу, то стану первой женщиной-президентом Соединенных Штатов. Не из-за моих оценок, с которыми все было в порядке, а потому что девочки могут добиться всего. «Всего, что ты пожелаешь!» – говорила мать. Меня отправили в частную школу Гротон в Массачусетсе, и я обожала каждую минуту пребывания там. Я проучилась там год к тому моменту, как в нашей жизни появилась Ханна.

В конце концов мама согласилась с предложением Оливии Кортес, потому что если она могла кому-то помочь, то обязательно помогала. Вот такой великодушной она была. И это ее погубило. Но мама искала няню, а та девушка хотела приехать на лето в Нью-Йорк и не могла найти себе работу. Мама не сомневалась в том, что Ханна Уилсон великолепно справится. Но это еще не всё. Если сказать моей матери что-нибудь вроде «она хочет самосовершенствоваться, с удовольствием будет ходить в Музей современного искусства» или что-нибудь в таком духе, то она готова была расшибиться в лепешку, а потому радушно впустила Ханну Уилсон в наш дом и в нашу жизнь, о чем все мы вскоре горько пожалели.

Много лет спустя я случайно встретила Оливию Кортес – подумать только – в торговом центре. Я плюнула ей в лицо. Она даже не поняла, кто я такая.

Идет уже середина второй недели, и ощущение новизны начинает улетучиваться. Все это было просто замечательно: преследовать Ханну по всему району, наблюдать за тем, как она катает коляску или ест греческий салат в «Бель-Ами», но я этим ничего не добиваюсь. Я наделала кучу фотографий, но лучшее, что мне удалось заснять, это то, как она чешет нос, поэтому я выложила в «Инстаграм» именно ее.