На его вопрос про имя только кивнула. Не просить же, чтобы он называл меня по имени и отчеству? Звучало бы странно.

– Хорошо. – Он не выглядел раздосадованным моим ответом, хотя развести меня на откровенность ему снова не удалось. – Давайте тогда стандартно по перечню. Видите, у меня тут есть список вопросов для разговоров с трудными подростками. Вам нравится здесь учиться?

– Наверное, – я облегченно выдохнула. Лучше отвечать на стандартные вопросы односложно, чем рассказывать о себе в подробностях. – Всегда мечтала связать свою жизнь с литературой. Хоть моя специальность не совсем в этом, но я всё равно очень много взаимодействую с книгами, – я остановилась, поняв, что начала говорить больше нужного.

– Что вам нравится в книгах? – он сделал вид, что не заметил оборванный конец моей фразы.

– Нереальность.

Он ничего не ответил, не задал уточняющего вопроса. Просто кивнул, чиркнул ручкой звездочку на бумаге. Ручка снова отказалась писать, и чернила заплешивели.

– Подложите под него бумагу, – не выдержала я и сжала под столом руки. Меня не спрашивали, на черта я лезу.

Психолог кивнул, достал чистый лист и снова начал чертить звезды. Не отрывая руки, он нарисовал букву «Л» для основы и повел линию в левый верхний угол. Я оторвала взгляд и выглянула в окно. Хотелось увидеть снег или хотя бы ураган. Что-то, что подходило под мои внутренние ощущения.

– Какова вероятность, что меня отчислят за ответ?

– Практически нулевая. Могу разве что пригрозить постановкой на учёт, если расскажете мне про то, как курите в туалете на перерывах.

– Не я первая, не я последняя, – я пожала плечами, старательно игнорируя вопрос. Мне нравилось в колледже, нравились одногруппники. Но раскрывать душу мне не было смысла.

Психолог никак не отреагировал на мои попытки свернуть с темы. Его поразительное спокойствие начинало меня подбешивать.

– Тогда можем поговорить о вашей семье, Татьяна.

Я напряглась, и он это заметил. Я увидела блеск в его матово-чёрных глазах.

– А долго мне здесь сидеть?

– Столько, сколько потребуется. Будем вместе ждать распоряжений сверху. – Он указал глазами на потолок и усмехнулся. Конечно, ведь кабинет директрисы находился в совершенно другом корпусе и явно на этаж ниже, чем Небесная канцелярия. – Вы ведь обучаетесь уже месяц на втором курсе. У вас начались профильные предметы. Когда у меня среди огромного количества предметов появились пары по высшей математике, то я, честно говоря, обрадовался. Как глоток свежего воздуха среди бесконечных картинок с нейронами и строением мозга.

– Не могу с вами согласиться, – я закатила глаза. – Домашка по экологии занимает слишком много времени.

– Возможно, вам просто не нравится преподаватель.

Я промолчала. Он пожал плечами и не стал развивать тему дальше.

– Тогда вернемся к прежнему вопросу: какие у вас отношения с родителями? Можете не вдаваться в подробности, но для отчёта я должен написать хотя бы пару фраз.

– Нормальные, как во всех семьях, – мой голос приобрел звон металла. Надеюсь, что мне показалось, иначе ложь вышла бы совсем неправдоподобной. – Они живут в Перми. Отец много работает, поэтому не может часто приезжать. Мать на выходные старается приезжать ко мне и брату, – чеканя фразы, я дробила слова на слоги, обдумывая каждую букву.

У меня хорошая семья. Честное слово. Родители меня любили, старший брат вообще предел мечтаний. Когда мы были с ним младше, то нас не душили гиперопекой, предоставляли самим себе. Мы спокойно росли, всё было так, как должно быть в каждой счастливой семье.

Но некоторым людям лучше бы было никогда не встречаться. Отец и мать прекрасно могли дополнять друг друга в роли родителей, но как муж и жена они друг друга не выносили. Мама всегда подозревала отца в изменах, пыталась контролировать каждый его шаг. Он же, будучи от природы независимым и свободным, ненавидел писать ей отчёты о своем состоянии и местонахождении каждый час. Они ссорились каждый вечер, пытаясь не повышать голос, чтобы не мешать детям. Но мамин шепот рано или поздно срывался на крик.