Вот как! Этот одноухий ветеран принадлежит к дворянскому роду, хоть и без герба, о чём свидетельствует префикс «вер» перед фамилией отца. Да ещё и явно скрывающийся от правосудия. Любопытный человек.

Тем временем одноухий опрокинул в себя чашу с остатками вина и встал.

– Чувствительно благодарю, судари и сударыни, за угощение и за приятную беседу, но я должен откланяться, ибо епитимью, наложенную на меня святым отцом-исповедником, я исполнил давно, зато добровольную выполняю до сих пор. Меня ждёт двенадцатикратное прочтение «Солнечного круга», а если я задержусь на этом пире дольше, то забуду не только слова молитвы, но и собственное имя. Честь имею!

Сказавши это, одноухий вышел.

– Во даёт, – восхитился Стивакс.

– Когда он начинает шпарить, словно по писаному канцлером – верный признак, что пьян мертвецки, – подал голос Полди.

– От этого человека так и веет тайной, – вступила в разговор и Гахала. – Будь мы в романе о благородных рыцарях, наш Римонт неизбежно оказался бы принцем в изгнании. А то и старшим братом-близнецом короля, который скрывается и выбирает момент, чтобы вернуть престол.

– Этот – наоборот, горой за Левого, – захохотал Стивакс.

– Ты читаешь романы? – воззрился Богис на сестру, от удивления не обратив внимания на веселье брата.

– Я прочла их не менее дюжины. Что ж тебя так изумило, братик?

– Дюжину книг? Я в жизни своей держал лишь один роман! В Винине больше и нет!

Правду сказать, во время нечастых визитов в отчий дом Богис менее всего интересовался библиотекой Кадера.

– А знаешь ли ты почему буквы черные да ещё все разные?

– Я умею читать! – вспыхнул юноша.

Ответом стал задорный смех сестры. На Богиса нахлынуло воспоминание – ему лет шесть, а Гахала точно так же хохочет, только ещё показывает язык. Каким манером она тогда подшутила над младшим братом память не удержала, но сам образ явился к Богиса столь ярко, что рука совсем уж было потянулась за яблоком, дабы запустить в сестру, как он сделал двенадцать лет назад. Юноша всё же схватил спелый плод, подкинул вверх, залихватски поймал и откусил. Будто бы продемонстрировал, как мало задела его подколка.

– Какой роман ты читал? – решила уточнить Гахала.

– «Сказание о благородном лучнике». Только я его не читал, лишь пролистал. Это выдумка. Зачем тратить на неё время?

– Какие же книги ты счёл достойными внимания? – спросила сестра с деланной невинностью в голосе.

Она явно намеревалась ещё раз посмеяться над братом.

– «Установление и хитрости службы порубежной», «Учение хитростям огненного боя» и всё в таком роде.

– Ну, завели книжные разговоры, – проворчал Стивакс. – Чем искать хитростей среди букв, не лучше ли взять в руку пистолет да испробовать?

– Хороша метода. Жаль науку для батальона в сотню стрелков таким манером изучать накладно. Да и нет в Винире сотни пистолетов.

– А сколько есть?

– Два, – неохотно признался Богис, сразу честно добавив: – И стрелял я раз пять всего, не более. Так что книжная наука в эдаком деле – немалое подспорье.

– Сам-то ты, братец, много ли стрелял из пистолета? – встала Гахала на сторону младшего, почуяв в нём любителя книг, хоть и не вполне таких, что предпочитала сама.

Очевидно, она намолчалась во время той части ужина, когда мужчины обсуждали серьёзные дела.

– Да уж доводилось, – самодовольно ответил Стивакс. – Даже и не по чучелам!

– Попал ли? – уловила Гахала недомолвку.

– Не попал. Но в бегство обратил!

Сестра вновь рассмеялась, донельзя издевательски. Богис сквозь хмель почувствовал себя дома. Жаль, что это ненадолго.