– Богис, сынок, ты решил, куда подашься?

– В столицу. Попытаюсь пристроиться ко двору одного из графов.

– По стопам отца? – улыбнулась Шимизу.

– Проверенные тропы не подводят, – пожал плечами Богис.

– Дай-то солнце, – вздохнула матушка.

– Маловато стало графов, – снова влез в разговор одноухий. – На всех не хватает.

То ли он выпил больше других послужильцев, которые всё больше держали рот на замке, то ли обладал на редкость склочным характером.

– Что ты имеешь в виду, сударь? – обернулся к нему Богис.

– Да именно то самое, что сказал. Чуть ли не половину графств Его Королевское Величество превратил в области под управлением своих триумвиратов.

– Так уж половину? – не поверил юноша.

– Кабы не больше, – поддержал Стивакс послужильца.

– Знамо дело, прочие недовольны, – продолжил одноухий, и добавил, видя, что собеседники не поняли, к чему он клонит: – Быть большой крови. Уж помяните мои слова.

– Что же делать? – вырвалось у Богиса.

– Знамо дело, – ухмыльнулся одноухий. – Служить. А уж кому – тут надо выбирать.

– И кого бы выбрал ты? – полюбопытствовал Стивакс.

Вопрос был интересен и Богису, но брат опередил его.

– Короля.

– Левого короля? – изумился молодой хозяин Кадера. – Этого…

– Так! – оборвала его слова Шимизу. – Давай-ка, сынок, без лишних слов. Всё же он – король! Имей уважение!

– Я выбрал бы короля Горцелина, – повторил одноухий твёрдо. – Пусть никто никогда не видел его на поле битвы. Плевать, что он расточает привилегии не благородным сеньорам, а денежным мешкам и подлецам. Но, помяните мои слова, при ваших детях его правление будут называть золотым веком!

– Да-да! – рассмеялся Стивакс. – А нашего Дронопа изберут Лучом Солнца на Земле!

– Значит так и будет, – уверенно ответил одноухий.

– Что же тебя заставило так думать? – заинтересовался Богис.

– Его эдикты. Да, хоть бы даже один – о жестокости наказаний. Жаль, поздно вышел…

– Поздно для чего? – навострил уши Богис.

Хоть и пребывал он в основательном хмелю, а почуял некую интересную недоговорённость.

– Знаешь ли ты, юноша, как Фивентия перестала быть графством, а Малдок – баронством? За частную войну между сеньорами. Эдикт о единстве войн, запрещающий частные войны принял ещё папаша короля, которого вы кличете Левым. Да только сил принудить сеньоров слушаться, у тогдашнего короля не было. А Горцелин это всё пресёк. Малдокского барона изгнали, а граф Фивентийский решил дать отпор королевскому войску. Сейчас банку с его заспиртованной головой выставляют на площади Трёх Часов в Далташе.

Всю эту речь послужилец произнёс, уставясь в чашу с вином. Он замолчал на мгновение, выпил и поднял глаза к Богису.

– Только за год до этого он распорядился содрать живьём кожу с моих сыновей. Егеря поймали их на охоте в графском лесу.

 Сидевшие за столом начали переглядываться, из чего Богис заключил, что эту историю послужилец если кому и поведал, так только Пронету рок-Кадеру, вечный ему свет.

– Кто я такой, чтобы иметь счёт крови к человеку графского достоинства! – горько рассмеялся одноухий. – Но, будь этот счёт, король оплатил его из казны.

– Отчего же ты не в королевском войске? – не сдался Стивакс.

– О! Причина есть! – губы послужильца изогнулись в кривой улыбке. – Об этом я уже покаялся на исповеди и получил прощение духовное. Жаль, прощение светское не добывается стократным чтением «Солнце встаёт».

– Куда бы ты, сударь, поступил на службу? – спросил Богис прямо.

Ему стало интересно мнение этого человека. Быть может, он склочник или пьяница, но впечатление дурака одноухий не производил совершенно.

– Куда возьмут, без разницы, – покачал тот чашей с вином, словно подчёркивая малозначимость вопроса. – Хоть в рейтары, хоть в драгуны. Мне с этим проще – папаша мой звался не роком, а вером. Так что мне не зазорно пойти даже в моряки или мушкетёры.