Диана подняла взгляд на Лукьяненко и сама удивилась естественному звучанию своего голоса.

– И о каких требованиях идет речь?

– Люблю деловой подход! – На его лице была написана неискренняя радость, скрывавшая настороженное ожидание.

«Будь ты проклят!» – подумала Диана, леденея от отвращения.

– Мне необходимо, чтобы Константин Николаевич, будучи в Германии, сделал для меня один пустячок.

– Бросьте, Лукьяненко, – сказала Диана. – Из-за пустячка вы бы его семье смертью не грозили.

– Наверное, вы правы, – легко согласился он. – Пусть. Хотя, на мой взгляд, в сравнении с вашей жизнью и жизнью ваших детей то, о чем прошу я, действительно кажется пустячком.

– У вас странная манера говорить. Ни слова в простоте. Чего вы хотите?

У нее создалось впечатление, что Лукьяненко собирается с духом. Уверенности у него не было. Он превосходно владел собой, но что-то в его поведении говорило о том, насколько много значит для него то, что он собирался получить. Не просто важно. Жизненно важно, если правильно оценить различие.

– Сначала, – сказал он, упершись в нее взглядом, – о правилах игры. Начнем с того, Диана Сергеевна, что, начиная с этой минуты, вы и ваши дети будете находиться под нашим контролем. Вы можете свободно передвигаться по дому, дети могут играть во дворе под присмотром нашего сотрудника. Никакого контакта с внешним миром у вас не будет, и за попытки его наладить вы будете жестоко наказываться. Вам запрещается говорить с кем-либо, кто придет сюда. Хотя, будем надеяться, что сюда, кроме тех, кого мы с вами ждем, никто не придет. Я рад, что Константин Николаевич любит уединение. Это здорово облегчает нашу задачу.

«Пусть говорит, – думала Диана, – он уже давно представлял себе, как и что он будет говорить. Готовился. Может быть, даже репетировал перед зеркалом. Что ему надо, сраному психологу, чего он тянет?» И тут та, вторая, до смерти перепуганная, отчетливо сказала у нее внутри: «Только бы с детьми ничего не случилось». И Диана обмерла, стараясь не проявить на лице охвативший ее, на этот раз почти бесконтрольный ужас.

– Я знаю, что Константин Николаевич сегодня перезвонит вам, чтобы сообщить свой номер телефона в гостинице… Кстати, в доме два аппарата?

– Да, – сказала Диана. – Радиотелефон здесь и радиотелефон в гостиной второго этажа.

– Ваш мобильный?

– У меня нет его с собой.

Это было правдой. Ее телефон лежал между сиденьями в стоящей на лужайке «Астре». А значит, недосягаемый, как Северный полюс. И батарейка в нем должна была быть на последнем издыхании. Проклятая забывчивость! Ну кто б знал?!

– Превосходно, – он сделал движение рукой, и один из свиты двинулся по винтовой лестнице на второй этаж.

– Детей не испугайте, – брезгливо проговорила Диана, усилием воли овладев собой, – видом своим.

Через несколько секунд лукьяненковский головорез опять спустился вниз, уже с телефонной трубкой в руке.

– Ма! – спросил Марк сверху. – У нас гости?

– Да, сынок! – ответила она спокойно.

Какое счастье, что он еще слишком мал, чтобы почувствовать неладное.

– Продолжим, – сказал Лукьяненко. – Сегодня, говоря с мужем, вы скажете ему, что до того, как банки прекратят операции, он должен изыскать возможность перевести находящиеся на нашем корреспондентском счету там сорок миллионов долларов. На другой счет, который я ему дам. Всего мы имеем на корсчетах пятьдесят шесть миллионов, по состоянию на пятницу в пятнадцать часов. В общем-то я сам скажу ему все, что нужно. Ваша задача – заставить его понять, что он должен это сделать.

Более всего Диану поразило сказанное им «всего мы имеем». Мы. Одна команда. Костина мечта.