Меня это, в общем-то, с толку и не сбивало. Я знал, что у полицейских и им подобных так же имеется очень чувствительный анализатор электромагнитных полей – они могли почти что читать мысли. По крайней мере, определить, лжёт человек или нет, они точно были в состоянии. Разумеется, некоторые умельцы и такие системы научились обходить, однако настораживало меня совсем другое: слишком уж быстро и просто прошёл разговор с такой дотошной, по определению, персоной, как следователь. Я ждал совсем другого…

Угрюмый боец с длинными засаленными волосами, грязным лицом и неухоженной одеждой повёл меня по улице. При этом автомат из рук он выпустил, оставив его болтаться на ремне, а мутные глаза уставил себе под ноги. Виртуальщик.

Ему даже в голову не приходило, что я могу напасть на него, отобрать оружие и устроить здесь бойню. Он был слишком погружён в воспоминания о несуществующих мирах, в которых возможно всё. Те счастливые минуты теперь отражались горькой печалью на его лице, заставляли страдать в два раза сильнее. В такой тяжёлой ситуации и приятные воспоминания – отрава. Для солдата он был слишком неживым, у них какая-никакая подготовка всё же имеется. А этот давно расклеился. Судя по всему, оружие теперь выдавали всем, кто способен его держать.

Мы подошли к зданию, над большими, некогда стеклянными, дверьми которого висела крупная эмблема с надписью «Пекарня Месье Патиссье». Знакомое название. Компания старше меня – это точно. Я как следует утвердил эту мысль в голове, чтобы не забыть, и молча вошёл в строение вслед за мрачным проводником. Внутри фабрика выглядела, почти как новая, только осколки стёкол и осыпавшаяся штукатурка тонко намекали на то, что зданию этому посчастливилось пережить не одну бомбардировку.

Боец завёл меня в сравнительно большую комнату, в которой, судя по размерам кондитерских автоматов, пеклись торты. Закрыв за мной дверь, он глухим безжизненным голосом озвучил мне мои права:

– Пекарню можешь включить, если есть хочешь. Вода там тоже есть. Робота сейчас принесут.

Я уже начинал радоваться тому, что меня арестовали: тихо, спокойно, еда, вода есть. Можно немного расслабиться и здраво оценить сложившуюся ситуацию. Я подошёл к авто-пекарне. Устроена она оказалось элементарно, так что уже через несколько минут я вовсю налегал на торт. Правда, вскоре мне пришлось остановиться – слишком уж сладкие ингредиенты мешали эти автоматы – прямо горло перехватывало. Открыв шкафчик оператора, я обнаружил чай в пакетиках. Вода в автомате была достаточно горяча, чтобы заварить его, так что я смог продолжить обед. Очень даже неплохой арест получился.

Покончив с тортом наполовину, я заставил автомат напечатать мне бумажную упаковку. Несмотря на то, что текст был очень мелким, а глаза у меня натуральные, я без труда нашёл интересующую меня строчку: «ТМ «Месье Патиссье" г. 1999-2039». Значит, сейчас 2039-ый год. Я точно помнил, что бренд старше меня, то есть мне вряд ли больше тридцати пяти лет. Малый сказал, что я чист, как стекло – получается, омолаживателей в моём организме нет, и моя молодость абсолютно натуральна. Наверно, мне, и правда, около тех двадцати восьми, на которые я себя ощущаю. Странно, что в мире, полном возможностей имплантирования, я ни разу этими возможностями не воспользовался.

От этой идеи в голове у меня начали урывками возникать какие-то споры о пользе имплантатов и об отказе от них. Похоже, память медленно возвращалась ко мне. Лиц и имён я вспомнить не мог, но смутных теней в мыслях крутилось всё больше. В прошлой жизни я, как мне начинало казаться, был активным противником киборгизации.