Когда охрана клуба выкинула нас с Киром, ребята, оставшиеся там, расплатились по счету и вышли вслед за нами. Мы переместились в кофейню неподалеку, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию и решить, как нам быть.

— Да, попали… — задумчиво произнес Сява. — Кто же знал?

— Да от этой золотой молодежи вечно одни проблемы, — хмуро сказал Генка. — Я на таких в покерном клубе насмотрелся, слова им поперек не скажи. Чуть что не по их, сразу всех раком ставят.

— Бурые они, — кивнул Сява.

— Кир, а зачем ты вообще драться полез? — спросила Вероника.

— Я? — глаза Кира стали по пять копеек. — Мы с Генкой спокойно шары катали, пока он не стал кий у меня отбирать! А мне что было делать? Кланяться ему, что ли?

Кириченко гундосил из-за перебитого носа, а своим боевым раскрасом был похож на индейца.

— Надо было просто отдать им стол… — еле слышно прошептала Марина.

— Эх… — спрятав лицо в ладонях, вздохнул Кеша. — А так хорошо начинали…

— Так, стоп! — мне пришлось включить командирский тон. — Кир с Геной повели себя достойно, мужчины они или твари дрожащие? У этого Дорожкина что, на лбу было написано, кто он? Да и было бы написано, парни в своем праве.

— Только проблемы, которые нам создаст его папаша, от их правоты не исчезнут, — заметил Кеша.

— С проблемами будем разбираться по мере их поступления, — сказал я. — На упреждение — всем топам с утра завтра быть в офисе. Надо проверить всю документацию, договора, да и вообще, все ли у нас в порядке по требованиям всяких проверяющих органов.

— Позвонить Марку Яковлевичу? — взяв в руки телефон, спросил Славка.

— Не надо на ночь глядя. Утром я сам позвоню. А пока всем отбой. Расходимся.

— Эх, такой вечер этот урод нам испоганил! — Генка стукнул кулаком по столу. — Эх…

В его вздохе я услышал печаль не только об испорченном вечере. Он озвучил то, о чем подумали все – о последствиях, и важно было всех успокоить.

— Ребята! — я встал, обвел всех взглядом, заражая уверенностью, и широко улыбнулся. — Все будет хорошо!

На этом мы разошлись. От предложения подвезти я отказался и уехал на такси…

Дома я скидываю обувь и, не раздеваясь, сажусь в кресло. Издавая ласковое мурлыканье, о ноги трется Васька. Меланхолично глажу её изгибающееся тело, когда ксилофоном звучит телефон. Звонят с незнакомого номера, но я отвечаю.

— Добрый вечер! Простите за беспокойство. Это Филипп? — слышу приятный женский голос, смутно знакомый, но неузнаваемый.

— Да, он самый. С кем говорю?

— Панфилов? — чувствую в голосе улыбку. — Не узнаешь?

— Простите, нет. Мы знакомы?

— Эх ты, Сморчок! — смеется моя собеседница. — Это Полина Есман! Твоя одноклассница! Двадцать третья школа, класс «В», две тысячи третий год выпуска. Ну, вспомнил?

— Полька? Есман? Нифига себе! Привет!

Волнение охватывает меня с головы до ног — моя первая и безответная любовь — Полинка, с которой я с первого класса сидел за одной партой, пока она не перебралась классе в пятом к подруге. А Сморчком меня уже лет пятнадцать никто не называл, с самого окончания школы; пошло это прозвище от дурацкой рифмы «Филипп — гриб», а из всех грибов классный заводила Андрей Беляев выбрал сморчок. Ну, я таким внешне и выглядел: сутулый, нескладный, нескоординированный. Причем, живьем сморчков тогда никто и не видел, просто слово показалось смешным.

— Привет, привет! Как поживаешь? Давно не виделись!

— Очень давно, Полин. Чуть ли не с самой школы.

— Ага. Ладно, извини, я сразу к делу. Мы тебя второй месяц разыскиваем: и в соцсети писали, и кто-то нашел твой старый домашний номер, — но ты и там недоступен был. Хорошо, я догадалась твоим родителям позвонить! Слушай. Завтра у нас встреча выпускников, много наших приехало: Майка из Австралии, Пашка из ЮАР, Олька из Германии, представляешь? Из Америки Ежовы… Так вот! С других континентов почти всех собрали, а из нашего города не смогли. Слава богу, я тебя нашла!