В момент ареста Комиссар Персиянцев правдами и неправдами смог уберечь семью: обхитрил конвоиров, вернулся в дом и показал жене, какие именно документы нужно сжечь. Не случись этого, биография Надежды тоже бы не случилась: подтверждение депутатского статуса Комиссара равнялось смертному приговору всей его семье. Бог уберёг, но последующие испытания подтверждают: непосильной задачи перед людьми он не ставит. Другой вопрос, что люди попались неординарные – такие удары судьбы вынесет далеко не каждый.

Мужа забрали на расправу, через пару дней пьяный белогвардеец принёс в дом свекрови страшную весть: «Ваш сын мёртв, я вчера его убил!» Сыновья Георгия Яковлевича в панике распиханы по домам родни, их прячут в погребах и подполах, боятся посадить за стол или выпустить на улицу… В утробе – нерождённый, но уже горячо любимый ребёнок, а бежать некуда…

Супруга Комиссара испытала, пожалуй, не меньше, чем он сам. Пьяные вусмерть колчаковцы вытащили во двор. Приговор: смерть! Роковой выстрел раздался, целились прямо в голову, но тут снова Божья помощь: коса – спасла! Густые волосы приняли на себя удар, в роскошных локонах пролегла сожжённая дорожка – ах, как будет помнить её Комиссар! Даже сорок лет спустя, восстанавливая прошедшие события, с затаённой горечью напишет: «Жена с обожжённой головой…» Чтобы понять, что это для красного командира вовсе не шутка, нужно знать: он очень скупо писал о родных, по-видимому, этот момент – самый чувствительный. Оказаться в ситуации, когда ты сам практически беспомощен, а с семьёй творят, что хотят, – кошмар настоящего мужчины.

Беременная женщина упала, как подкошенная. Родню к дому не подпускали – бедняжку оплакали вместе с мужем (что Георгий жив, узнали позже). Только на третью ночь подруга Арины, монахиня, решилась практически на подвиг: подкралась задами и унесла бездыханное тело. К всеобщему счастью, выяснилось, что жена Комиссара жива, время показало, что жив и младенец в утробе, хотя на свет Божий малышка из-за этих потрясений появилась – Слава Богу! Ей дали имя Валентина, что в переводе с прародного для православного христианства греческого языка значит «крепкая», «сильная». Для чудом спасшейся мамы вся эта ситуация даром тоже не прошла – несколько лет женщину мучили сильнейшие головные боли, медики даже запретили ей дальше учиться, чтобы не провоцировать болезнь.

Благодаря Господу, а также благодаря огромной воле к жизни и железному характеру, спасся и сам Георгий Яковлевич, так что спустя три года на свет появилась Надежда – более символичного имени на заре становления Советской власти дать ребёнку и не могли.

Вот так, в 1922 году, начинается биография нашей героини – Надежды Георгиевны. К сожалению, о её детских годах воспоминаний сохранилось немного, но с моментом, ключевым для каждой семьи – встречей с будущим супругом – дело обстоит иначе. Эту историю Надежда Георгиевна сама рассказала детям и внукам.

С будущим мужем, Николаем Алексеевичем, познакомилась Надежда Георгиевна в пору, когда он преподавал в Закинельской семилетней школе Петровского района Куйбышевской области. Николай Левашкин сюда приехал в январе 1945 года, уже после фронта и тяжёлого ранения. Сначала ходил, опираясь на две клюшки. Потом ему стало получше, пользовался одной. При этом даже на велосипеде ездил – здоровой ногой крутил педали, а вторую просто опускал вниз. Было непросто, но фронтовик не жаловался – просто в те годы никому не было. Именно в этот момент судьба и свела Николая Алексеевича с будущей женой, Надеждой, тогда ещё Персиянцевой. Впрочем, полностью полагаться на судьбу решительная девушка не стала, за семейным столом впервые история их знакомства прозвучала почти 70 лет спустя. Большую роль в нём сыграла подруга Надежды, Анна Андреевна – впрочем, тогда ещё просто Аня.