В полной темноте у него вдруг сложилось стойкое впечатление, что он заперт в собственной голове наедине с мыслями. Он почти осязал их кожей, кончиками дрожащих ушей. Волосы на голове – и те шевелились.

Левар замер. До него вдруг дошло. То, что он принял за «движение мысли», на самом деле было движением воздуха.

«Сквозняк! Значит, я недощупал в помещении глухое окно или какой-то проём, а щель у двери мне всё-таки удалось немного расширить, и воздух стал поступать извне!»

Ободрённый этим открытием, он на всякий случай ещё раз изучил стены своей земляной темницы, но, не обнаружив ничего нового, вернулся к работе с дверью. Невидимые стружки падали под ноги.

Вдруг вдали послышались гулкие шаги. Сердце Левара беспомощно заколотилось в грудной клетке. Ноги ослабли. Он не шевелился, прислушиваясь. Наступила тишина. Никогда он так не радовался тишине, как сейчас.

Он продолжил торопливо резать. Руки мелко дрожали.

«Всё будет хорошо, – совершенно неискренне успокаивал он себя. Ничего хорошего в голову не приходило, паника нарастала. – Всё будет хорошо…»

Левар корил себя, что на какой-то момент, пока всё было тихо, он наивно решил, что единственная его проблема – заточение здесь.

«Как же я ошибался! От меня ничего не зависит, и в любую секунду дверь может распахнуться, а там Оно. Это лохматое чудище. Зверь. Дикарь. Рычащий и бросающий меня об пол, словно тряпицу!»

Страх уже не давал себя прогнать. Сердце зашлось в панике, а нож всё чаще соскальзывал, грозя владельцу новой неприятностью – порезом.

Левар попытался кардинально отвлечься от неприятных мыслей, заставляя себя думать о таком же неприятном предательском разговоре между мамой и бабушкой – «…он же ещё маленький…».

«Конечно, они так считают, ведь даже сейчас я дрожу при мысли об опасности. А что отец сделал бы на моём месте? Очевидно, он бы не полез своим любопытным носом в чужое укрытие. Вместо того чтобы самому идти в руки неизвестности, он бы наверняка занялся поисками зрительной трубы. Где она сейчас? А вдруг её подберёт какая-нибудь сорока раньше меня?»

Задумавшись, Левар слишком поздно услышал шаги. Он ничего не успел предпринять. Дверь вдруг распахнулась прямо на него. Отшатнувшись, он влип спиной в стену и оказался спрятанным в углу.

Что-то тяжело шагнуло на середину комнаты. Раздалось не то бульканье, не то рычание. Левар неожиданно для себя вдруг выскользнул из нечаянного укрытия и боком растворился в открытой настежь двери.

Он бежал в темноте, не оглядываясь, с размаху налетая руками на тесные стены. Ботинки неуклюже цепляли землю, но ноги всё несли и несли хозяина прочь от опасности. Тонкий нюх, указывал дорогу к свежему лесному воздуху.

Сердце тоже мчалось, не отставая. В голове бестолково гудело: «Нора. Это нора. Нора». Длинные ходы постоянно петляли. Наконец Левар толкнул тяжёлую дверь, и на его ослеплённое лицо брызнуло дождём. Выпав из проёма, он на четвереньках отполз в сторону, крепко моргая, чтобы привыкнуть к дневному свету.

Место было незнакомым, но ноги снова понеслись вперёд, не разбирая дороги – лишь бы подальше от злосчастной норы. Листья под ними скользили, а мокрый плащ неприятно прилип к телу и мешал движениям. Кое-как Левар добрался до первого дерева и притаился в ложбинке меж корнями. Здесь было сухо и безветренно. Тяжело дыша, он не сразу осмелился выглянуть и осмотреться:

«Похоже, из норы есть как минимум два выхода, и все в разных местах, – думал он. – Того высокого пня и вообще никакой знакомой коряги отсюда не видно.»

Где-то сверху с шумом вспорхнула птица, заставив Левара вновь броситься на землю и сжаться в комок. Вдали перекликались вороны, но их диалог тонул в общем шуме. Лес волновался.