Плавно из медных курильниц ползут фимиамы,
смол ароматом призывные ноздри лобзая,
головы смертных кружа ароматом бальзама.
51
Дочь Туфа, владыки Алкесты,
лежащей от Тэлы вон в той,
нет в той стороне, всем известна
физической красотой.
Младая принцесса Емена
прекрасна, как ты ни крути.
В густых волосах до колена
алмазные бигуди.
Ясны симметричные очи
над парой румяных ланит.
В изящнейшей розовой мочке
серьга рубином горит.
Певуч голосок, как у птички.
На маленьких ножках княжны
невиданные черевички
сапфирами снабжены.
Способны лишь острые перья
Гомера и Корнейчука
её описать в полной мере.
Бессчетные жемчуга
на пурпуре, с шейки лебяжьей
сбегая, неслышно шуршат.
Увидишь её если, даже
забудешь тут же дышать.
Случиться инфаркт миокарда
от этого может с тобой.
Иль ты потеряешь кокарду,
совместную с головой.
52
По гребням горячим барханов,
нарушив покой абсолюта,
идёт человек с барабаном.
За ним вереница верблюдов.
Бескрайнее пекло тараня
упрямыми потными лбами,
размеренно слуги тирана
качаются вместе с горбами.
Манящих оазисов мимо,
видений обманчивых мимо,
процессия с грузом калыма
упорно и неотвратимо
в зачётное движется место.
Уложены плотно в тугие
тюки для владыки Алкесты
Хефуса дары дорогие.
Считая, когда барабана
удар перепонками хряснет,
плывут во главе каравана
послы со словами приязни.
Колючек обглоданных мимо,
и замерших ящериц мимо,
процессия с грузом калыма
упорно и неотвратимо
к столице Алкесты стремится.
А там искушённая в танцах
девица в светлице томится,
мечтая скорей сочетаться.
53
Туф не отпирался. Знает он —
всуе с Биодизелем не ссорься.
Прибыла принцесса в Аквилон
с пёстрым многочисленным посольством.
Барышни платки швыряют вверх.
Оземь тюрбаны кидают гуру.
Свадьбы день назначен на четверг.
А потом четырнадцать отгулов
и по бочке мёда на лицо
каждому из радостных сограждан
обещает, выйдя на крыльцо
царского дворца, глашатай. Дважды
кланяется гостье до земли
евнух и указывает немо
путь в её покои. Конопли,
что скрывает здание гарема,
тихо сотрясаются кусты.
Шорох, шёпот, зависть, любопытство.
Чьи-то мимолётные черты
там из тени в тень мелькают быстро.
Сочиняют яства повара.
Пишут панегирики поэты.
Глотки прочищают тенора.
Собирают девушки букеты.
Всюду толкотня и кутерьма,
смех и разговоры о невесте.
Убрана гирляндами тюрьма.
Клоуны шалят на лобном месте.
54
Два центиллиона восковых свечей
выжелтили залу в цвет бананий.
Гугол тонн предельно дорогих харчей
опыляют рыльца обоняний.
Серебром столовым слаженно звенит
радостная армия гурманов.
Молодые люди пьют Шато Лафит.
Хефус вынул руки из карманов:
«Вот моя невеста. Вот и я родной.
Тихо там! Плесни ещё, земеля.
Выпьем за всё это! Ты чего, глухой?!»
Встали. Осушили. Зашумели.
Мусс из рачьих шеек. Соус нантюа.
Соль. Перепелиновые яйца…
У Пантагрюэля и Гаргантюа
щёки покрасневшие лоснятся.
Выпили. Поели. Начали плясать
бальные продуманные танцы.
Вот где проявилась женская краса
и доселе скрытые изъянцы.
А невеста просто Грация Харит
и глазунья в сахарной глазури.
Ручкой плавно водит, ножкой шевелит,
вызывая внутренние бури.
Тут Мо встал и громко слова попросил,
и заговорил про Наковальню.
А Хефус Емену тут же пригласил
бегло осмотреть опочивальню.
55
Определены вроде как
понятия «порнография» и «эротика».
Развращает общество мафия
разнузданной порнографией.
Край бедра, томный вздох, угол ротика —
безобиднейшая эротика.
А ну как пройти комсомольским рейдом
по Набоковым и всяким там Фрейдам,
по жёлтой прессе и рекламным роликам.
Скажи «нет» озабоченным кроликам!
Скажи «да» разномастным искусствам,
воспитывающим твои чувства!
А ещё есть, которые мозгами утлыми
шастают по тантрам с камасутрами.
Что ты, тряпка? Возьми себя в руки!