– Сегодня у меня разговор с Сильмармиром, затем договор с Гилторном. К нему ещё надо подготовиться успеть. Затем донесения с границы. На медных рудниках какие-то проблемы. Мне придётся поехать туда. Таурхир ждёт дальнейших распоряжений. Во второй половине дня прибудет Мормэтор.

– Сдаваться? – усмехнулся Элдуин.

– Не знаю. Может, нам получится что решить. Затем мне бы хотелось закончить чертежи, которые Вэрихан от меня ждёт уже дней пять. Ещё этот смотр новобранцев. Лучше бы я был на учениях.

– А Элгонд?

– На Элгонде архив. А сегодня ему ещё на южные границы ехать, с Торонглором.

– Это ж не входит в его обязанности, – заметил Элдуин.

– В его обязанности и вышивка гербов не входит, – ответил Элофор. – Пусть тоже делом занимается.

Элдуин рассмеялся. Он не понаслышке знал, что отец не любил отвлекаться на мелочи, тем более на те, которые он считал несущественными, и это касалось всего, начиная с убранства дворца и заканчивая гербами и прочей символикой. Всё, что он признавал – это были только воинские знаки отличия по званиям и родам войск. Не выказал он удовольствия и относительно предложения Элгонда об изменении герба Элфина. Но тут уже вмешался сам Элдуин. Теперь вместо белых флагов с золотыми звёздами на стенах Элфина развевались тёмно-фиолетовые знамёна с изображением крылатого снежного барса, ступающего по двум скрещенным мечам. Это изображение Элгонд нашёл в каком-то древнем свитке, в Эллонде, но там под ногами Барса был нарисован Дракон. Отец не объяснил, почему, но он отказался от изображения дракона. И изображение зверя пришлось заменить изображением оружия. Единственное, с чем Элофор был согласен, это с изменением цвета флагов.

– Ходим с белыми знамёнами, словно вечно сдаёмся, – как-то заметил он. И это послужило причиной дальнейших изменений. В итоге Элофор дал согласие на замену герба, однако не забыл слов сына Эредгила о том, что, поскольку у него, Элгонда, появилось свободное время, он может заняться этой работой. После замены гербов у Элгонда свободного времени больше не было. Равно как и у самого правителя Элфина. За это его уважали, хотя и побаивались появляться лишний раз на глаза.

– Тогда я сейчас пишу письмо и готовлюсь к учениям, – подытожил Элдуин.

– Да, пишешь, и я тебя освобождаю.

– Хорошо.

Когда они въехали в городские ворота, был только первый час дня.

Элофор поднялся в комнату уже поздно вечером и, небрежно скинув диадему, упал на кровать.

– Нэфмар, это ужас, – простонал он.

– Ты про новобранцев? – усмехнулась она, поворачиваясь к нему.

– Про них тоже, – он поднялся, сев на краю кровати и наблюдая за тем, как она, стоя перед зеркалом, расчёсывает свои длинные волнистые волосы цвета меди.

– Может, ты от них просто слишком много требуешь? – мягко произнесла она, положив расчёску и снова поворачиваясь к нему.

– Элгонд и Агларост о том же говорят, – заметил он. – Но, а, случись военные действия?

– Может, ты и прав, – согласилась Нэфмар, скорее, для того, чтобы поддержать мужа. – Только ты, всё же, не забывай, что для них это – первый год.

– Да, я помню, – он усмехнулся. – Но они, всё равно, должны быть подготовлены, а не заново стрелять учиться.

Нэфмар рассмеялась.

– Вспомни, как ты меня учил, – заметила она.

– Только ты стала моей женой, а не воином из передового отряда, – усмехнулся Элофор.

Нэфмар, мягко улыбнувшись, устремила на него нежный взгляд.

– Научатся, – спокойно произнесла она. – Тем более, у них такой учитель.

– Которого они скоро начнут ненавидеть, – усмехнулся он.

– Потом они будут благодарны, – она подошла к небольшому письменному столику, стоявшему у окна. – Да, ты ещё не совсем устал?