Пока она не зашла далеко слишком,

Лето сопротивляться была должна,

Ради всего, что еще могла совершить,

Ради всех фей, рассчитывающих на нее.

«Ты здесь, чтобы спасти мой садик?», —

Цветочная Нимфа спросила, гостью увидав.

Лето стояла перед ней, не как остальные,

Ошибочности порыва своего стыдясь.

Сырой запах мертвых растений развеял

Ее нежданно вспыхнувшую страсть.

В ловушку для мужчин Лето попалась,

Но женская суть все равно спасла ее.

Нимфа видела в ней подругу и помощницу,

И Лето сохранить свою добродетель могла.

В глазах, полных слез, проблеск надежды,

Затмил горечь сожаления в сердце ее.

Неважно, чего она жаждала в наваждении,

Неважно, чего Лесной Рыцарь ожидал.

Не став жертвой Нимфы, ни ее убийцей,

Она найдет чудище, причинившее ей боль.

«О чем ты горюешь? – Лето спросила,

Робко ища лицо Нимфы под сенью волос. —

Расскажи, что случилось с твоим садом».

Пришло время ответить на несчастный зов.

«Я пришла в пещеру, от тревог подальше, —

Цветочная Нимфа Лето вглубь повела, —

Наполнила ее приносящими тепло цветами

И удовольствия жизни в холод и тень.

Цветам не нужны нежные лучи солнца,

Когда их освещает моя негаснущая любовь.

Не нужно небо, чтобы в дожде купаться,

Когда есть прохлада моих льющихся слез.

Мы процветали в тишине, прохладной

Но о моем приюте известно стало потом.

Ко мне приходили, чтобы никогда не уйти,

Однако молва обо мне продолжала расти.

Так пришел Чародей не чтобы насытить

Мой чудесный сад, а чтобы его отравить.

Он создал свой сад, бесплодный и гниющий,

Паразитом пирующий на моих корнях.

Он сеет разложение своей злой улыбкой,

Только ради того, чтобы овладеть мной.

Пусть мои корни срослись с этим местом,

Но я все равно никогда не отдамся ему».

Чародей покосился на Лето с ухмылкой,

Его вкрадчивость пробирала до костей.

«Нимфа лишь следует своей природе,

Как цветы манят мух, завлекает жертв.

В пещере ее саду не хватает света солнца,

Потому она должна его кровью поить.

Ее тело не может быть цветущим вечно,

Потому ей нужно плотью его кормить.

Она – распустившаяся трупная лилия,

Питающаяся втянутыми в бездну ее».

«Нет, мой цветок для тех опасен,

Кто приходит, пытаясь сорвать его».

«Только для глупцов нетерпеливых,

Падких на соблазны, что силой берут.

Бросаясь в пекло, никогда не знаешь,

Сколько сможешь выдержать его жар.

А медленный шаг лишь боль продлевает.

Но неправда, что безвредного пути нет.

Если вкусить ее нектар добьешься права,

Он будет слаще, чем лилейника бутон».

Лепестки цветов, когда-то яркие и нежные

Испорчены ядом из прогнивших недр.

Красавица, хранящая дар смертельный,

Бессильна, чтобы вперед атаковать.

Чародей не переступал границы рока,

Свои поступки обеляя, измором брал.

Пытавшаяся за Нимфу заступиться

Лето против него еще беспомощней была.

Чародей глянул на нее с пренебрежением,

Сказал: «Ты – тоже прекрасный цветок.

Для тебя место в моем саду найдется».

Дал знак, и разверзлась под ногами земля.

Лихорадочно Лето цеплялась за корни,

Те сплетались вокруг и тащили ее вниз.

Прежде чем стремительно на дно рухнуть,

Последние слова Чародея расслышала она.

«Кем была твоя мимолетная знакомая?

Единственной дружеской формой жизни,

Способной говорить?» Не ответила Нимфа.

Или до той глубины голос ее не достал.

С тяжелым ударом Лето приземлилась,

И погрузились в почву корни под ней.

Она среди гигантских цветов оказалась,

За ее спиной белоснежная лилия росла.

Лето почувствовала связь с ней, словно

Лилия проросла из самого ее существа.

Жизнь цветка изящества и непорочности

Ей обещала лишь нескончаемую нужду.

Она станет зависимой от воды и света —

Немного цветку нужно, чтобы не увясть.

Однако она будет привязанной к месту,