Я оглядел остатки сада и попытался вспомнить:

– Вроде как раньше здесь были цеха завода, один из которых потом перестроили в театр. Забавная метаморфоза! Если ты захочешь его найти, то у тебя ничего не получится. На его месте стоит эта махина, – указал я рукой на театр им. Моссовета. – Сначала там были только летние представления, но позже его перестроили, и он был готов принимать гостей и в холодное время года.

– И в нем построили аквариум? – услышал я догадку, но поспешно опроверг ее.

– Нет, это, кстати, из-за одного француза! Имени не вспомню, но он арендовал сад и назвал его «Аквариум», поставив в нем настоящий, заодно сделав искусственную речку и мостик. Француз не был бы французом, если бы не принес что-то свое. Так появился летний, или новый, театр, на который потом рухнула стена, отделявшая его от училища. Новые владельцы сада построили новое здание, которое еще могли застать наши бабушки и дедушки.

– Интересно, они ходили туда? – мечтательно сказала Нина и закрыла глаза.

– Я у своих уже не могу уточнить, но вопрос интересный. Я думаю, они много могли бы рассказать об этом месте. В любом случае сад они таким не застали, потому что перед войной часть была уничтожена в угоду Садовому кольцу. Потом в старый театр попала бомба, был построен современный, а летний в 60-х вообще сгорел. От прежнего сада ничего не осталось, кроме купола Театра Сатиры, который тогда был цирком. Вот и вся история.

– Очень грустная, – в очередной раз зевнула Нина. – Получается, что мы совершенно не знаем город таким, каким его видели люди еще несколько десятилетий назад?

Она не стала дожидаться моего ответа и спросила о том, какой фильм показывали в кинотеатре на первом показе.

Я был очень горд тем, что меня так внимательно слушали, потому что столько информации о столице можно было выдержать только на лекциях. Пусть я и старался рассказывать все живо и сжато, но мне казалось, что я перебарщиваю.

– Не знаю, – честно признался я и потянулся за телефоном. – Могу попробовать узнать.

– Нет, не нужно. Попробуем представить. Это должен был быть черно-белый немой фильм, где все так смешно быстро бегали. О чем он мог бы быть?

– Я бы предположил, что это была какая-то комедия или что-то про любовь, но уверен, я ошибаюсь.

Нина заерзала на моих коленках и кивнула.

– Да, думаю, мы оба здесь ошибемся, поэтому придумай что-то свое.

Я откинул голову назад и попытался представить себя в таком фильме. Ничего путного в голову мне не приходило, в особенности после вина. Поэтому я закрыл глаза и начал придумывать на ходу:

– Действие было бы в моей квартире, где я быстро бегал бы и собирался на работу. Обычно я делаю это медленно, но ты верно заметила, что те фильмы были в ускоренном режиме. Я бежал бы через дорогу, а там бы были кони. Не спрашивай, почему кони! Это же фильм про прошлое. Затем я пришел бы на кафедру, хотя я не преподаватель, и там бы долго рассказывал лекцию про градостроительство. Долго для студентов, но быстро для зрителя. Иногда на экране возникали бы реплики или озвучка по типу «Оболтусы!» или «Аплодисменты». После этого я бы опять бежал по улице и встретил бы цветочницу, – тут я остановился. – Мне кажется, я сейчас начну пересказывать «Огни большого города» с Чарли Чаплиным. Что думаешь?

Нина уже ничего не думала и наверняка не услышала концовку моего фильма, потому что глаза ее были закрыты, а дыхание очень спокойно.

Любой бы поступил так на моем месте, а я, как уже отметила Нина, был джентельменом, а по моему мнению, лишь старался им быть, но я не нашел ничего лучше, чем наклониться к ней и поцеловать.