Он отказался встретиться с ней, чтобы поговорить и обсудить ситуацию.

– Без обид, – объяснил он. – Но знакомиться или дружить с вашей семьей мне не интересно. У меня уже есть своя совершенно замечательная семья. Я просто хотел встретиться с ним лицом к лицу. Он заслужил, а мне это было нужно. Теперь я могу оставить все в прошлом и двигаться дальше. Желаю тебе всего наилучшего, Энни. – Он говорил не по годам мудрые вещи, ее единокровный брат. – Ты, похоже, очень милая девушка, но, когда мы закончим разговор, я о тебе забуду… насовсем. Как и о всей вашей семье. Всего наилучшего, Энни. Я искренне тебе этого желаю.

После паузы он повесил трубку. Это был первый и единственный раз, когда Энни с ним говорила.

Это место чем-то отличается от всех остальных, где бывал Дэниел, а он много где бывал. Помимо очевидной красоты, оно будто несет умиротворение.

Этим утром, перед завтраком, он спустился по тропе вниз, и весь пляж был в его распоряжении, а вокруг ни единой души.

Однако прямо сейчас ему нужно было найти некоего Батти Шеннона, рыбака на пенсии, у которого, по словам Бреды Салливан, хранятся ключи от здания бывшей кабельной станции. Он не спеша идет по деревне, пока не находит нечто, что служит домом, но больше походит на гараж или мастерскую. Дверь широко распахнута, и видна маленькая комната, заполненная хламом, корягами, водорослями и древесной стружкой. Резные фигурки работы Батти, в основном кораблики, выставленные на стенах, действительно хороши. Когда Батти слышит, что входит Дэниел, он поднимает глаза из-за прилавка в задней части комнаты, и маленький черный кот, сидящий у него на коленях, спрыгивает на пол, пристально глядя на Дэна узкими зелеными глазами.

Батти стар, трудно сказать, сколько ему лет, но глаза у него голубые, взгляд острый. Он медленно поднимается на ноги, чтобы рассмотреть Дэна.

– Добро пожаловать, – говорит он. Кажется, это первое слово, что слетает с уст каждого здешнего жителя. Он пожимает Дэну руку. – Тот самый американец?

– Точно. Дэниел О’Коннелл.

– О, Великий Освободитель.

– Мне так все говорят. – Он слышал это обращение и раньше, даже дома, поэтому, хотя он совсем не знаток ирландской истории, он выяснил, что его тезка был известным политическим деятелем, добившимся принятия Билля об эмансипации[3] в начале девятнадцатого века. – Думаю, мне есть на кого равняться, – шутит он.

Батти, кажется, доволен, что его поняли.

– Я пришел за ключами от кабельной станции.

– Они у меня. – Батти тянется к деревянной полке на стене и снимает их. – Я пойду с вами, – говорит он. – В любом случае за старым домом надо приглядывать.

Маленькая черная кошка следует за ними, держась поодаль. Дэн узнает, что несколько лет назад пьяная молодежь выбросила ее из проезжавшей мимо машины.

– Они были в зюзю, – рассказывает Батти. – Это случилось посреди ночи. Я услыхал, как она плачет и забрал ее к себе. Она была совсем котенком, мальком. С тех пор не отстает от меня.

Дэн считает, что акцент Батти почти не поддается расшифровке, но ему удается ловить суть.

На другом конце деревни они подходят к ржавым воротам в каменной стене, заходят внутрь и идут по заросшей тропинке, скрытой дикими гортензиями и фуксиями, через поляну к небольшому полуразрушенному зданию, глядящему в сторону пляжа.

– Ну вот, – говорит Батти, – это он. Ну, все, что от него осталось.

Он отпирает старую деревянную дверь и отступает назад, чтобы пропустить Дэна. Их шаги порождают эхо, и у Дэна возникает ощущение, что он первый человек, вошедший сюда за много лет.

– Сюда редко кто заходит, – подтверждает Батти. – Что, по-вашему, тут такого интересного?