— И это, безусловно, хорошая новость, — закончила я за него и, не дожидаясь архимага, водрузила поднос на уже очищенную от бумаг столешницу. Села на кресло тут же.

— Кто вам такое сказал? — ректор перехватил мою руку и сам поднял крышку. На подносе буйство красок радовало и пугало одновременно.

— Это как? — Недоумению моему не было предела, пахло чудесно, выглядело шикарно. В чем подвох?

— Половина здешних ингредиентов содержит афродизиаки. — Грустная улыбка архимага свидетельствовала, что он этому не слишком рад.

— Не знаю, что это такое, но нос меня не обманет, — сказала, спешно подцепив лежавшей рядом вилкой первый кусочек. Это была рыба. Мягкая, сочная и такая… М-м-м, язык проглотишь.

Я остервенело накинулась на блюдо, совершенно забыв о приличиях. А между тем настроение моего спасителя от голодной смерти портилось с каждым куском, отправленным мною в рот. Не пойму я его. Еда как еда. Нет, не так. Божественная!

— Ну что ж, похоже, поздно уже предупреждать. — Махнув рукой на серьезность, архимаг налил себе вина, прилетевшего на стол вместе со стаканом с соседней полки. Опустошил разом половину и принялся за свиной окорок, взяв столовые приборы.

Ел размеренно, с грацией аристократа. Мне даже как-то стыдно стало, и я, приосанившись, уже с меньшим энтузиазмом ковыряла вилкой отодвинутый на свой край подноса кусок куропатки. Потом не выдержала и все-таки плюнула на этикет, взяла мелкую птичку в руки и начала обгладывать, как и всегда, попеременно облизывая пальцы. Улыбка не сходила с лица Глениуса даже по завершении трапезы. Чего это он там себе удумал?!

Заметив мой нахмуренный лоб, он попытался сделать серьезный вид, но напрасно, улыбка с его лица так и не стерлась. Я не выдержала первой и решила уточнить:

— Я странно выгляжу?

— Нет, все замечательно. — Его заявление заставило меня задуматься еще больше.

— А что тогда? — Мой вопрос его лишь позабавил. Ох уж этот маг! Я же ничего такого не сказала и не сделала… Или все-таки сделала?

— Это смотря о чем вы спрашиваете. — Своим пояснением Сегдиваль не внес абсолютно никакой ясности. Но посмеиваться продолжил, как и говорить: — До вас еще не дошло, возможно, вы более устойчивы к кулинарной алхимии. А вот мне уже весело. На следующей стадии, боюсь, мне придется вас покинуть.

— Ничего не понимаю. А что там с платьем? — решила напомнить ему про вторую новость.

— Ах да, спешу вас обрадовать, — все так же с улыбкой промолвил маг Глениус. — Я опробовал метод Виеды, и у меня получилось его высушить.

— Но тогда где оно?

— А вот теперь плохая новость, — сообщил он, так же улыбаясь во все тридцать два зуба, — после такой сушки, боюсь, оно не пригодно к носке…

Нет, он точно издевается! Поэтому решила уточнить:

— Как это?

— Лея, вы только не волнуйтесь, к утру я привезу вам новый ворох платьев, а сейчас ложитесь спать и постарайтесь уснуть, а мне… — Он поднялся из-за стола и сорвался на бег, уже в дверях на лестницу бросил: — Пожалуй, мне пора вас покинуть.

И он исчез за дверью.

— Так. Все становится еще веселее. — На этой ноте я решила пройти на крышу и глянуть, что же там случилось с платьем. Вышла. Увидела обугленную тряпку, болтающуюся на металлической вешалке. Разглядеть в этом мое бывшее красивое платье было непросто. Я бы сказала, невозможно.

Хорошо, что волосы мне сушила Виеда, а не этот. Иначе ходить бы мне лысой.

И тут произошло то, о чем предупреждал Глениус. Я расхохоталась, и меня накрыло безудержным весельем. И чуть не прыгнула с крыши, просто так, потому что потому. Но внутреннее чувство самосохранения заставило меня вернуться в комнату. А вот там я уже оторвалась по полной. Как уснула — не помню. Но последнее, что я делала — это рядилась в сорванные с балдахина шторы. А что, бордово-красные, расшитые золотыми нитками, чем не платье? Вот и я об этом подумала…