Нормального обеда Ленора не видела уже несколько дней. В животе было пусто, совсем как в жизни после этого взрыва. Что это – боль от трагедии или просто голод? Ей уже трудно было бы определить разницу.

– Я никогда не жила в доме с кухаркой, – призналась Ленора еле слышно.

– Моя жена просто мечтает об этом, – сказал Ллойд. Они встретились взглядами в зеркале автомобиля. Его глаза сияли.

– Должно быть, дядя Ричард очень богатый, – предположила Ленора.

Ллойд снова кашлянул.

– Э-м, да, мисс. – Он повёл шеей, оттянул воротник. – Ваш дядя – выдающийся человек. И дом принадлежит семье Коулов уже несколько столетий.

– Вот этот, Замковый особняк?

– Ваш отец, разумеется, вам об этом рассказывал. – Ллойд снова взглянул на неё в зеркальце. – Он сам здесь вырос.

Не рассказывал. Папа никогда ничего не рассказывал ни о дяде Ричарде, ни о Замковом поместье, ни тем более об особняке. Всё, что ей было известно, – что у папы есть брат. Об этом брате папа не вспоминал с теплотой – скорее, напротив, в те редкие случаи, что он называл имя брата, его лицо темнело, хмурилось, а порой Ленора замечала слёзы у него в глазах.

Ленора обернулась на дядю. На вид он не был таким уж плохим, каким, наверное, его считал отец. Как будто просто спящий человек, просто папин брат. Морщины вокруг глаз разгладились, и в его лице вдруг явственно проступили папины черты.

– Почему папа никогда ничего мне не рассказывал? – спросила вслух Ленора. Вопрос повис в воздухе. Дядя Ричард открыл глаза.

– Время лечит, но и ожесточает в неменьшей степени, – прорычал он спросонья.

Слова звучали непонятно, но Ленора уже поняла, что многое касательно дяди Ричарда – да и папы тоже – будет ей непонятно. Может быть, пока она здесь, в Замковом поместье, кое-что из этого прояснится.

Ллойд снова пустил машину вперёд. Ленора разглядывала из окна особняк, который поворачивался к ней разными углами. Всё-таки здание было необычайной красоты. Оно так отличалось от дома, где жили они с родителями. Воображение уже рисовало ей длинные пустые коридоры, тайные ходы и просторные спальные комнаты, которые ни с кем не надо делить. Ах, как бы всем тут понравилось – и Джону, и Чарльзу, и Рори.

А маме понравилось бы иметь кухарку – как жене Ллойда. А папе…

В груди зашевелилась прежняя боль. По щекам поползли первые капли. Ленора как следует поморгала. Ей не хотелось сейчас плакать, но порой сдержать слёзы просто невозможно.

Она и оглянуться не успеет, как вся семья приедет сюда к ней, и они с Джоном, Чарльзом и Рори будут бегать по коридорам, тайным ходам и просторным спальням, играть в прятки в темноте, как раньше, когда они играли в заброшенном магазине рядом с их домом, куда мама с папой строго-настрого запрещали им залезать. (Послушная Ленора всегда стойко торчала снаружи, пока внутри не наступал самый разгар веселья. Всё-таки одно дело – следовать правилам, а другое – упускать всё самое интересное.)

Ллойд зарулил за дом, в небольшой мощёный дворик, где дорога замыкалась в кольцо, и припарковал машину под навесом. Ленора не могла оторвать глаз от густой чащи деревьев, что обступала особняк и покрывала всё обозримое пространство вокруг. В общем-то, свободным от чащи оставался только подъезд к парадному крыльцу.

Она вылезла из машины, Ллойд придержал ей дверь.

– Замковый лес, – сказал он, кивая в ту сторону, куда был устремлён её взгляд.

– Лес опасен, – оборвал его дядя Ричард. Голос его прозвучал резко, даже требовательно. – Не ходи туда.

Ллойд заметно напрягся и одёрнул край жилетки, как бы оправляя её, хотя она и так сидела идеально ровно.