Николай трясущимися руками принял кружку, а сам махнул рукой в сторону оставленной на берегу нарточки, дескать, там всё… сил нет, опосля уж…
– Николаем меня звать, на Каркылаевской заимке я зимовал, охотой промышляю. А скажи, мил человек, где я теперь?
– На Каркылае, говоришь? – удивился человек, – Так это вёрст десять отсюда, коли не больше будет. Как же ты… нешто шёл?
– Шёл, – кивнул Николай, напившись взвару, который придал ему сил и ясности в голове, – Сам не ведаю, как это всё приключилось. Ты вот послушай…
– Постой! – сказал вдруг человек и поднялся, – А ну, добычу свою покажи!
Он пошёл на берег озера, к нарточке, Николай за ним едва поспевал, не понимая, чего пристало ему поглядеть, добыча как добыча…
Страшный рёв пронёсся над незнакомым Николаю озером. Это рычал человек, увидев, что лежит на нарточке у Николая…
– Ты! Ты! Да знаешь ли ты, что натворил?! – голос человека стал похож на звериный рык, и сам он, скинув с головы меховой капюшон, всё больше становился похож… на медведя.
Николай отшатнулся, споткнулся о нарточку и та покатилась за ним, он ступил на лёд озера, поскользнулся и упал на колени, больно стукнувшись и лязгнув зубами. Человек наступал на него, страшно рыча, вместо рук явились когтистые лапы, а Николай только и мог, что отползать дальше по льду, встать он не мог.
– Сгинешь здесь за то, что натворил! – крикнул человек и пнул Николая огромной своей ногой.
Тот отлетел в сторону, туда, где стояла нарточка и темнело большое пятно на льду, ключ… Лёд затрещал, но выдержал, Николай задохнулся от этого крепкого удара ногой и страха.
– Стой, Аркынай! – раздался звонкий окрик.
Николай, ошалев, словно в бреду, увидел стоявшую на берегу девушку. Она была в серебристой короткой шубке, отороченной белым мехом, и вся сияла в свете месяца. Как будто он видел её ранее…. Когда? Где?
– Стой! – снова крикнула девушка, но в этот миг лёд под Николаем лопнул, словно выстрел разнёсся над озером.
Николая обожгло, он провалился в ледяную воду вместе с нарточкой своей, только и успев взмахнуть руками… над головой мелькнул месяц, словно отражение в воде.
Глава 5.
Николай открыл глаза и вскрикнул… Это что же, ему всё приснилось?
Он лежал на большой деревянной кровати с резными спинками, в окно лилась широкая дорожка солнечного света, лучи скользили по лицу Николая, по его груди, которая была туго перемотана полотняной повязкой.
Окно было растворено настежь, лёгкий тёплый ветерок приносил запахи скошенного луга и речного горячего песка. Птичьи трели звенели совсем по-летнему, и Николай подумал – сколько же он лежит здесь… И где он оказался?
Оглядевшись кругом, он понял, что находится в доме, сложенном из брёвен такого обхвата, каких он не встречал никогда в жизни. На дощатом дубовом столе возле окна стояла масляная лампа, рядом – глиняная крынка, покрытая белой тканью.
Николай попробовал пошевелить руками и ногами. Всё тело его болело, мягкая перина под ним ласково обнимала, но даже несмотря на это он ещё ощущал тот холод… Закрыв глаза, он будто снова ощутил пронзающую всё его тело боль, и обжигающую ледяную воду, больно сдавило грудь, словно нож вонзился в самое сердце. Провалившаяся нарточка тянула его вниз, на дно, во мрак. Он тонул, и сейчас вдруг понял, почему вокруг него это всё – лето, незнакомый дом… Он просто-напросто умер!
Дверь открылась, вошла женщина в средних годах, высокая и черноволосая. На ней была шитая зелёным шёлком рубашка и синий сарафан, чёрная коса обёрнута вокруг головы и украшена тонкой синей лентой. Она несла в руках небольшой чугунок, прихватив его рушником.