Чужак склонил голову, аккуратно, почти бережно провел рукой по земле и тихо сказал:

— Здравствуй, мама.

Я вздрогнула, и под ногой предательски хрустнула ветка.

3. Глава 3

— Меня или от меня? — спросил чужак. Даже не пошевелился, но нам обоим было очевидно, что вопрос предназначался мне.

— Что?

Так глупо я давно себя не чувствовала. Чтобы не стоять с открытым ртом, пока муха не залетела, как любила говорить тетушка, я деловито развернулась, дернула зацепившуюся за куст юбку, поправила и отряхнула подол. Правый каблук провалился в грязь, и я заранее представила, с каким неаппетитным причмокивающим звуком сделаю следующий шаг. Впрочем, хуже быть уже не могло, мои щеки и так вовсю горели от стыда.

— Охраняешь, — пояснил чужак. В его голосе звучала явная, довольная насмешка сытого хищника, который благосклонно решил поиграть, раз уж добыча напросилась сама. — Меня или от меня?

«Да больно надо», — подумала я.

— Просто чужаков не люблю. Кто-то же должен проследить, чтобы ты случайно в яму не провалился. А то пострадаешь, задержаться у нас придется.

— Значит, от меня. — Он поднял ладони с земли и медленно, явно не желая меня пугать, встал.

Чужак больше не казался мне опасным. Его загадочное очарование рассеялось вместе с откинутым капюшоном. Он был обычным человеком, — неважно, что там напридумывал Арни или померещилось мне самой спросонья. Может, незнакомец и обладал какой-то силой, но она не делала его лучше, не ставила выше других. Да и медальон, который уныло висел на его груди, казался теперь обычной, хоть и вычурной безделушкой.

Я выбралась на ровную утоптанную землю, мой сапог жизнеутверждающе чавкнул, чем вызвал у чужака смешок, а мне резко перестало быть стыдно. Близко я не подошла, остановилась слева и чуть позади него. Плащ притягивал мой взгляд: он оказался не однотонным, на нем черным на черном были вытканы какие-то узоры. Тонкая, кропотливая и очень долгая работа. Кончики пальцев у меня неприятно зачесались при одной только мысли о том, сколько ран после себя оставил мастерицам такой рисунок. Чужак смотрел на дом, и я тоже повернула голову, пытаясь понять, что же он там нашел.

Один этаж, наглухо заколоченные ставни на окнах и чуть покосившаяся крыша составляли богатство, которое смогло пережить свою последнюю хозяйку на полтора десятка лет. Ступени на крыльце провалились — все, кроме одной посередине, словно она еще пыталась что-то доказать, вступала в битву со временем, самым беспощадным врагом. От земли по стенам поднималась плесень: дерево сырело в наших дождливых краях, стоило только оставить жилище надолго без отопления. Не знаю, сохранилась ли внутри печь. Я никогда не заходила в дом, а через щели между ставнями трудно было что-либо рассмотреть, кроме грязных разводов на чудом сохранившихся стеклах.

— Не уйдешь? — равнодушно осведомился чужак.

Мне мерещился его взгляд, как будто на затылке у него тоже были глаза, и она неотрывно следили не только за мной, но и за всем вокруг. Не имело значения, в какую сторону я сделаю следующий шаг: он сразу узнает об этом. Увидит. Тут же. Заранее.

— Зачем ты здесь? — выпалила я вопросом на вопрос, словно боялась опоздать.

— Это мои владения, — так же холодно ответил он — будто официальное уведомление сделал.

— Не может быть.

— Почему? — с вежливой заинтересованностью уточнил он.

Я растерялась. Да, собственно, почему нет? Я просто не могла представить себе нормального человека, который захочет купить это место. Да и что с ним потом делать?

Чужак на нормального походил очень отдаленно.

Он терпеливо ждал ответа, я пожала плечами, чтобы проверить, не может ли он в самом деле видеть меня спиной, реакции закономерно не получила, мысленно отругала себя и пояснила: