И мне так хочется увидеть его сон и раствориться в нем, исчезнуть полностью.

Вдалеке шумел водопад. А это означало, что мы уже приближаемся к спуску на Вяземские болота. Мой взгляд тонул в акварели объятого солнцем плато. Пот стекал со лба, превращая ландшафт в причудливые наброски эскизов с едва заметными очертаниями. Отыскав засохшими губами торчащую из рюкзака трубку, я втянул только горячий воздух и разочарованно замычал.

– Через час дойдем, не ссы. Слышно уже водопад. – Услышал я голос справа.

Я ничего не ответил, чтобы сохранить остатки энергии. Мне казалось, что каждое сказанное слово будет разряжать мой аккумулятор. Ведь даже батареи роботов Suzuki Redstar надо иногда подзаряжать. Тем более, я всего лишь старая модель-погрузчик, а солнечную кожу устанавливают на более совершенные модели. Например, на ту, что идёт рядом со мной.

– 

Ну здравствуй, Эльзочка!

Богдан Иванович остановился и бросил рюкзак на землю. Я поднял голову и увидел небольшую опушку с деревьями, которые отбрасывали на траву манящую тень. Добравшись ползком до ствола большой сосны, я упал на рюкзак и провалился в беспамятство.

Пребывая на грани сна и реальности, я всё еще шел к водопаду. Эльза шумела совсем рядом, заглушая скрип моих несмазанных подшипников. Подойдя к самому обрыву, я задумался о страхе. Могут ли роботы бояться? Если я сделаю один шаг и упаду вниз, моё металлическое тело разобьется о камни и медленно уйдет на дно. Разве не прекрасно будет смотреться моя голова на дне реки, освящая темноту глубин? А когда мои глаза погаснут, я стану своим среди камней, которые ужи приблизились к вечности, и вода будет нежно ласкать мои щёки. Поэтому я шагнул вперед, и полетел вниз. И шум Эльзы был так похож на грохот конвейера моей родной японской фабрики.

Я очнулся от запаха гречки. Богдан Иванович уже поставил свою палатку и готовил еду на газовом баллоне. Стараясь не упустить остатки сна, я вспомнил походы с папой и запах гречневой каши с тушенкой. Или запах консервированного мяса из Голландии, которое привез дедушка. Но в приготовленной Богданом гречке был только монгольский протеин, который стоил бешеных денег, но был совершенно безвкусен. Я достал ложку и без удовольствия зачерпнул кашу из котелка.

Еда мгновенно разлилась теплом по моему телу, снова наполняя организм потерянной энергией. Богдан Иванович бросил мне свой термос:

– Пей, чтобы восстановиться. Я туда добавил лапки кикиморы.

Я молча припал губами к стальной поверхности термоса. Эффект от лапок появился сразу: по всему телу пробежали мурашки, а волосы на голове как будто встали дыбом от разряда электрического тока. Мне сразу захотелось спуститься с водопада и продолжить поход.

– Не обманывай себя, сегодня больше не пройдешь, – усмехнулся Богдан Иванович, словно прочитав мои мысли, – Просто ноги подкосятся и улетишь с обрыва нахуй.

– Я подумал, что можем заночевать под Эльзой.

– Даже если спустимся, там нас кикиморы затрахают. А здесь хорошо, спокойно. Смотри, снова глядит!

Из реки на нас смотрела русалка, держа в зубах рыбу. Видимо, она уже успела ее пожевать, потому что рыбьи кишки смешно намотались на ухо и прилипли к мокрым волосам. Подобное зрелище наверняка могло бы испортить аппетит, но только не тому, кто ест гречку с монгольским протеином. Смуров подобрал с земли корягу и бросил в русалку, промахнувшись на несколько метров. Разжав зубы и выпустив рыбу, русалка начала петь: «Киииииии мииииииии вуууууу жиииии вооооо нииииии», издавая отвратительные писклявые звуки.

– Не, ну это просто невозможно слушать, – сказал Богдан и подошел к реке, подобрав увесистый булыжник. Русалка обрадовалась такому повороту событий, видимо подумав, что ей удалось соблазнить охотника. Она даже не испугалась, когда Богдан Иванович замахнулся булыжником и закричал. «Почему он не бросает камень?» – промелькнуло у меня в голове. Но старый анчин всё-таки не удержался и бросил камень рядом с русалкой, подняв волну и прогнав ее под воду.