Теплое утреннее летнее солнце медленно ползло вверх, пробиваясь лучами через густую зелень старых кленов, посаженных вдоль дороги. Старые домишки за кирпичными воротами уходили в глубь двора. Где-то сушилось белье, кот осторожно крался по карнизу к воркующим на теплой жестяной крыше голубям. То замирал, то вновь по-черепашьи на брюхе пускался вперед. Мирная летняя жизнь старых городских кварталов, едва проснувшихся, что может быть ленивее и беззаботнее? Сходи за пивком, купи пару баклажек и воблу, сядь в тени, на веранде, за рассохшимся столиком, тяни пенное из большой кружки и будь философом в этой жизни.

Крымов уже хотел достать сотовый и позвонить, поторопить соню, но увидел, как в стареньком дворе по тропинке торопливо шагает к воротам девушка в голубых джинсах, дырявых на коленях и бедрах, в рубашке, с пышной копной дредов цвета золотой осени. В темных очках и с улыбкой на губах, которая расцвела еще пуще, когда она увидела стоявшего у капота машины Крымова. Она помахала ему рукой и зашагала быстрее. В этот самый момент к покосившимся кирпичным воротам приближалась по тротуару здоровенная тетка в летах с уставшим злым лицом и двумя крутыми авоськами. Две дамы столкнулись на тротуаре в десяти метрах от Крымова. Тетке не трудно было догадаться, куда направляется девушка.

– Ну что, косматая, теперь за тобой хахали уже по утрам приезжают? – скосив взгляд на ладного крепыша у автомобиля, бросила злая соседка. – Растешь, голуба!

– А что, завидки берут, тятя Зина?

– Языкастая ты, Лелька.

Девушка кивнула на авоськи:

– Много молочки сперли с комбината?

– Болтунья!

– Я в полицию поступила работать, кстати, – сообщила Лола. – С сегодняшнего дня. Вон мой шеф стоит. Так что попрошу без выражений.

– Кем поступила-то, вертихвосткой?

– Оперативницей она поступила, – заступился за нее Крымов.

– Здрасьте, – с вызовом поклонилась ему тетка.

– И вам доброго утра, сударыня, – поклонился детектив.

– Вот арестую вас, тетя Зина, за хамство и за воровство сметаны и творога, будете знать, – предупредила Лола.

– Ишь ты, оперативница! – сразу переключившись на соседку, покачала головой злая тетка. – Не переусердствуй, голуба! На оперативной-то работе! Жопой-то вилять!

И, грузно встряхнув сумки, потащила их во двор.

– А молоко-то потекло, – сочувственно кивнула ей вслед Лола. – Вот Сёмке радость!

– Где?! – встрепенулась тетка. Но, поняв, что ее развели, рыкнула: – Чтоб тебя, болтунья!

– И вам не хворать, тятя Зина. – Лола повернулась к детективу и, сняв очки, открыла ему зеленые русалочьи глаза, веселые и грустные одновременно. – Привет, – поздоровалась девушка.

– Привет, – усмехнулся Крымов. – А ты постоять за себя умеешь.

– Ага. Есть опыт.

– Злая соседка?

– Она на первом, мы на втором. Следит за мной. А что ей еще делать? Кофе не забыли?

Крымов кивнул на пластмассовый стакан, стоящий на капоте:

– Твой.

– А я думала, забудете, – весело бросила Лола.

– Ну прямо, – покачал головой Крымов. – Я ничего не забываю, если обещаю, конечно. Только он остыл уже, я так думаю.

– Ничего, я и теплый люблю. Спасибо. – Взяв стакан и сделав глоток, она скептически оглядела машину. – Старенькая тачка.

– Мне нравится. Воспоминаний много.

– Ясно.

С карниза одного из домов вспорхнули два голубя – неудачник кот остался стоять несолоно хлебавши.

– Это – Сёмка, – оглянувшись, сказала Лола. – Охотник наш. Лошара. Хоть бы воробья поймал. Ну что, поехали, Андрей Петрович?

– Поехали.

Они быстро покинули старые кварталы и вскоре неслись по автомобильному и железнодорожному мосту через широченную Царевну, впадающую в Волгу. На слиянии этих рек, собственно, когда-то и встал город Царев.