***

Прошел месяц. Историю с Апостолом заслонили хлопоты по выцарапыванию боевых и наградных. Свои кровные, в прямом смысле кровью добытые деньги, оказалось, получить труднее, чем заслужить. Немало бойцов, избежавших смерти на поле брани, пали под катком военно-финансовой бюрократии.

Разбитые зубы и гематомы на ребрах зажили и рассосались, но осадок остался – до сих пор не выносил телесериалов про доблестную милицию. Кроме осадка, в дальнем закоулке подсознания теплилось что-то светлое и чистое – «видение» в коротеньком белом халатике. Леха ловил себя на мысли, что не помнит ее лица, боялся встретить на улице и не узнать. Подобно известному персонажу Куравлева – «готов признать, но только в белом халатике».

Чего греха таить, подумывал, под предлогом «проведать раненного», заглянуть в больницу, вдруг «видение» вновь явится. Подумывал сыграть в лоб, позвонить в регистратуру и, в стиле Мимино, объявить «Оксану хочу». Но дальше «подумываний» дело не шло.

В итоге все решилось само собой. В субботу, после обеда, позвонил вежливый мужчина и настойчиво, но не навязчиво, пригласил встретиться с известным ему человеком. Машина ждет у подъезда.

Леха не Сергей Зверев, собраться – только подпоясаться. Через пять минут рассекал на заднем сидении Гелендвагена – раза в два комфортнее, чем на отцовской Волге. Рядом «качок» в черном, обтягивающем костюме при галстуке. Два его клона спереди. Вопрос, куда они заныкали пистолеты? Ни в карманы, ни подмышку, ни за пояс – все в обтяжку. Может…, перевел взгляд на оное место, но и там все туго-натуго забито телесами.

Куда его везут, Леха не знал, к кому – догадывался. Не опасался и не комплексовал – когда еще сподобит покатать с таким почетом и комфортом?

В элитном пригороде, мытищинской Барвихе, въехали во двор не хилого особняка. Описывать нет надобности. Смотрел фильм Next? Помнишь особняк авторитета Лавра? Этот точь в точь.

Апостола Леха признал без труда, хотя этот против того посвежее и улыбается. Авторитет восседал (сечешь разницу – «восседал, а не сидел») в кресле одного племени с парадным троном Екатерины Великой. Высокая резная спинка, с резной же короной, аккурат над головой сидящего. Львиные лапы вместо ножек. Львиные морды в подлокотниках. Слева от Апостола за барной стойкой человек с холуйской осанкой и белой салфеткой на согнутой руке.

Поручкались. Перстня в духе Вите Карлеоне у Апостола не было ни в прошлый раз, ни сегодня. В наличии пожухлая татушка на безымянном пальце – корона с расходящимися лучами. Так, наверно, надежнее – не потеряешь и не упрут. Присел в предложенное кресло напротив и довольно далеко от хозяина.

– Спаситель Апостола! Звучит?

Авторитет сделал пальцами жест, понятный лишь ему самому, и человеку с салфеткой на руке. Из пузатой квадратной бутылки человек налил что-то желто-коричневое в резные хрустальные бокалы с толстым дном. Подал на подносе, вначале гостю. Чокнулись «вприглядку», приподняв бокалы на уровень глаз.

Леха по жизни не пил. Изредка хорошее вино, На войне, бывало, спирт. Виски – первый раз. Слышал, что с ирландского переводится как «вода жизни». Так себе водичка, пованивает. Апостол был лаконичен:

– Не буду говорить, что я тебе обязан, это ежу понятно. Проси что хочешь, сделаю что смогу, я много могу.

Смотрел на Леху добрыми, улыбчивыми глазами, потягивая из бокала. Виски слегка ударило в голову. Апостол заворожил. Без знания человеческих душ, без умения нравиться, без умения манипулировать людьми в его кресле долго не усидишь. Сам прервал затянувшуюся паузу:

– Говори желание, Хоттабыч заждался.