Звонок в дверь. Кому там жить надоело? В такую-то рань… Уроды. Слов нет. Повторный. Нету меня! Умер! Уехал! Исчез! Третий. Ну ладно, видит Бог, не повинен я в грядущем кровопролитии. Надеть что-нибудь? А смысл? В трусах самое оно. Если свидетели Орифлейма – то сами потеряются. Если соседи… дверь захлопну, да и всё. Ненавижу соседей. Сами с утра до ночи сверлят, пилят, а как я чуть погромче музыку сделаю, так тут же стучат ментам. Крысы. Ладно, иду я! Голова кружится. Давно ничего не ел. Ноги еле плетутся. А может, ну его? Ну позвонят ещё раз десять, да и свалят. Присел. Тяжело жить на Руси. Ещё один звонок. Ладно. Может и впрямь случилось чего? Ага. В лотерею я выиграл. Сто процентов! Миллиард! Прямо в конверте принесли. То-то и звонят, назвониться не могут. Ждут не дождутся своего счастливчика! Да иду я! Щас! Еле дополз до двери.

– Лерка?

Хороший увесистый правый боковой не оставил всяких сомнений в её присутствии.

– Лерочка…

Второй удачно был пойман. Хоть и за секунду до попадания. Поцеловал.

– Ты чего это?

– Я же сказала, что завтра приеду!

– А уже завтра?

– Уже сутки прошли, Вань! Опять авиарежим врубил! До тебя не дозвониться!

– Так в этом же весь его смысл…

– От меня то ты чего прячешь? Трусы свои нестираные? Или задницу свою наглую, оборзевшую?

– Да заходи уже.

– Фу. Какая свинья здесь умерла…

– Упокой, Господи, душу православную…

– Я тебе сейчас покажу душу православную! Где тряпки, швабра?

– А мне почём знать?

– Да пропусти ты уже. Сама всё найду. Пакеты на кухню.

– Да, мэм! Так точно, мэм.

– Чудовище ты. Зачем я к тебе катаюсь…

– Вопрос, интересовавший и Декарта, и Канта… а теперь ещё и Валерию…

– …

– Ну не злись… сейчас я…

Он пошатнулся и не устоял на ногах.

– Сейчас, сейчас Лер… я…

Голова закружилась. Звёздочки поплыли вдоль знакомого уставшего Лериного тела.

– Вань, ты чего! Вань!

– Всё хорошо… я что-то… неважно себя чувствую…

– Сейчас вызову врача!

– Отставить! Кого-кого, а этих я уже видал.

– Вань, да что с тобой! Вань, вставай!

– Я лучше чуток посижу…

– Ты давно ел?

– Ну если шесть баночек козлёнка можно считать за еду…

– Придурок. Пошли на кухню. У меня полные пакеты.

От усталости он уже не мог сопротивляться. Просто взял её за руку, приподнялся и также медленно, отстраненно, как и много раз до этого, снова побрёл за ней…

Через несколько минут в его руках уже красовалась ложка, зачерпывающая суп, а вторая рука жадно теребила горбушку хлеба. Он ел, как сбежавший узник концентрационного лагеря. Ел и ел. Лерка стояла сзади и гладила его по голове. Она уже знала… через полчасика эта квартира засверкает. А затем снова превратится в свинарник. Сейчас он снова скажет, что найдёт новую подработку… а затем уснёт… или попросит купить ему пива… или будет долго лежать и смотреть в потолок… она знала. Но не было силы на земле способной заставить её прервать этот бесперебойный круговорот Сансарры. Больше всего на свете она боялась… нет, не измен. Не вранья. И уж, конечно же, не свинарника. Самый большущий страх, одолевавший её маленькое сердечко, был связан с тем, что однажды… она просто не достучится. Затем кто-нибудь выломает дверь. Толпа людей забежит в этот клоповник… а там он. Снова в петле. Сейчас всё хорошо. Он ест. Уже улыбается. Чавкает, ну право хрюшка какая-то. Как ребенок. Никто его больше так не накормит. Никто не спасёт, не вытащит, не придёт. А она здесь! Прямо сейчас. В эту самую секунду! Как и много дней назад…