Белые пасти раскрылись и показали идеально острые клыки. Я приросла к асфальту ещё плотнее — на этот раз от ужаса. Из комической ситуация стремительно превращалась в кошмарную. Анжелика забилась в хватке оживших статуй, а я лишь широко распахнула рот, ошеломлённо глядя на то, чего никак не могло происходить.

— А ну, пустите меня, твари! Иначе развоплощу вас к големной матери! — брыкалась Анжелика.

— Угроза развоплощением! Уровень опасности — третий! Аннигиляция!

Девушка тоненько взвизгнула, переулок озарила яркая серая вспышка, и на мокрый асфальт упала розовая сумка. Складками собрались на пустых сапожках розовые джинсы с блёстками, сверху плавно осела куртка. Я в шоке вытаращила глаза на место, откуда испарилась девушка. Просто исчезла. Аннигилировалась…

Алебастровые глаза стражей вдруг синхронно сошлись на моём лице, и только теперь я поняла, что кусты совершенно меня не скрывали. Просто раньше на меня никто не смотрел.

— Пропуск! — потребовали статуи и угрожающе двинулись ко мне.

Я метнулась прочь, но длинный жёсткий хвост вдруг обхватил меня за талию и потащил к себе. Споткнувшись, чуть не пропахала носом тротуар, но хвост держал крепко — не дал ни упасть, ни сбежать.

— Сейчас, сейчас… Только, пожалуйста, не надо сердиться. Я вам просто отдам пропуск и уйду. Анжелика выронила по дороге. Только мне никуда не надо, ладно? У меня и так всё хорошо. Мы с мамой в театр на следующей неделе собрались, не могу же я её подвести? В общем, возьмите ваш пропуск, пожалуйста, — дрожащей рукой я протянула пластинку стражнику. — Только отпустите меня. Я же не сопротивляюсь. Обещаю, что никому ничего не расскажу!

Хвост алебастровой змеёй скользнул прочь. Голем забрал пропуск и впечатал его себе в грудь. Кирпичная стена подёрнулась такой же ртутно-радужной дымкой, как и металлическая пластинка. Внезапно кладка проступила так явно, будто сумасшедший художник раскрасил её серебристыми красками, а затем обвёл чёрными и белыми маркерами.

— Ну… я пойду…

Я осторожно попыталась отступить подальше от разбросанных на мокром асфальте вещей Анжелики.

— Проход открыт, — одновременно проговорили стражники, и два хвоста вдруг скользнули мне за спину и швырнули в мерцающую стену.

От ужаса я отчаянно завизжала, но поздно: моё тело впечаталось в ртутную дымку…

Разумеется, вы уже знаете, куда привёл портал. Но в тот промозглый ноябрьский вечер я понятия не имела, что ждёт меня впереди. Даже сейчас от воспоминаний на глаза наворачиваются слёзы, некоторые моменты до сих пор отдаются в груди глухой досадой и болью.

Должна предупредить: если вы ожидаете увидеть роман о том, как я спасла далёкий мир или стала женой дракона-императора, то вынуждена вас разочаровать. Книга не об этом. Если вы думаете, что она написана ради развлечения или денег, то снова ошибаетесь.

Я пишу эту книгу, потому что иного выбора нет, а на кону — моя жизнь.

2. Глава вторая, о памяти предков

Знаете, что я испытала, провалившись в портал? Неверие, страх, а затем — дикую надежду и бешеное желание выжить. Сложно описать словами. Словно умираешь, но где-то далеко, по ту сторону небытия, есть шанс на воскрешение. И ты стремишься к этому шансу, рвёшься к нему изо всех сил, а потом выныриваешь из смерти, но уже в иной реальности, в новом месте и времени.

Я выпала на устланный серым ковровым покрытием пол и проехалась по нему руками. Ладони мгновенно начало саднить, а сзади прилетело нечто жёсткое. Обернувшись, увидела Анжеликин чемодан, который бодро вкатился в портал (а это однозначно был он!) сразу за мной. Следом влетел ворох вещей — вокруг розовыми цветками бугенвиллии осыпалась чужая одежда. Последним упал на пол сапожок, и стало вдруг очень тихо. Вскочив на ноги, я кинулась к стене, через которую попала внутрь, но она была совершенно обыкновенной — оштукатуренной и окрашенной в серый, без единого признака мерцания.