АРКАДИЙ КИРИЛЛОВИЧ (с усмешкой). Лучшее лекарство сейчас для неё – полведра баланды из чечевицы. Пообещаете, и она не только встанет на ноги, а подскочит.

ЛИЛИЯ ПЕТРОВНА (к Ильинишне). Это ваша знакомая или… родственница?

ИЛЬИНИШНА. У нашего дома блокада перезнакомила. Смотрю, по стенке ползёт, вначале крепилась, ничего, а потом на коленки села… Рано ей ещё помирать. Девчонка… А несколько шагов всё-таки проползла.

ЛИДИЯ ПЕТРОВНА. Не поняла… Так кто же она всё-таки?

АРКАДИЙ ПЕТРОВИЧ. Дистрофик.

ЛИДИЯ ПЕТРОВНА (забыв о нашатырном спирте, начинает прикидывать). Вызвать врача? Обычная история, и кто пойдёт? Не представляю. Что же вы с ней будете делать, Прасковья Ильинишна?

АРКАДИЙ КИРИЛЛОВИЧ. Боюсь, что уважаемая Ильинишна и сама поставлена в тупик. Проблема с рождественскими подкидышами не для наших дней.

ИЛЬИНИШНА (хлопоча у не пришедшей в себя Кати). Ни кровинушки в лице. Замёрзла, сердечная. Ну, вставай, вставай… Вот барыня, разлеглась… Ну, полежи, полежи… Хорошо, Аркадий Кириллович по лестнице спускался, помог дотащить.

ЛИДИЯ ПЕТРОВНА. Первый этаж, я всегда говорила – это большое преимущество. Вы, наверно, устали, Аркадий Кириллович. За этими волнениями я не предложила вам и стула. Вот ящик…

АРКАДИЙ КИРИЛЛОВИЧ. Благодарствую. (усаживается) Для нынешних женщин она довольно тяжела. Пуда два с половиной наберётся, пожалуй.

ИЛЬИНИШНА. Кипяток есть у нас… у кого-нибудь?

ЛИДИЯ ПЕТРОВНА (дипломатично). Если поставить на времянку, но дрова сырые…

ВЕРА (не трогаясь с места). Принесите термос, тётя. Пожалуйста, поскорее.

Лидия Петровна уходит, не совсем довольная. Вера подошла ближе к Кате, начинает помогать Ильинишне приводить Катю в чувство. Возвращается Лидия Петровна, подаёт Вере старенький термос, а та уже передаёт его Ильинишне.

ЛИДИЯ ПЕТРОВНА (не без гордости). Ещё горячий… Чай яванский. Довоенный.

ВЕРА (негромко поправляет). Явский.

ЛИДИЯ ПЕТРОВНА (к Ильинишне). Хорошо устроили Ивана Максимовича?

ИЛЬИНИШНА (вынув из кармана бумажку с сахарным песком, всыпает его в термос, одновременно рассказывает). Не в общую положили, и на том спасибо. Приметная она, с краю – весной найду и в порядок оформлю… И довезли хорошо. Думала возчик-то пожадничал: два килограмма запросил, а самому не дотянуть. Тяжёл Иван Максимович. Какое там! Впрягся в санки, да как попёр! Только поторапливает: не отставай, мать, мне ещё в одно место, ждут. Клиентов много… Так его валенки с кожаными пятками и мелькают перед глазами… (сделав несколько глотков из термоса, Катя открывает глаза) Очнулась, молодчага. Напугала ты нас…

КАТЯ (не приподнимаясь, спрашивает обеспокоенно). А сумочку мою,.. где она?.. не видали?

ИЛЬИНИШНА. С тобой, с тобой. На, возьми, всё целое. (протягивает Кате старую сумочку) О ридикюле беспокоишься – значит, в самом деле, ожила.

КАТЯ (не знает, как продолжить разговор, жадно смотрит на термос). Ага…

ИЛЬИНИШНА. Допивай… Да, допивай. Чего жеманство разводишь?

КАТЯ (допив). Благодарю. Вкусная вода.

ЛИДИЯ ПЕТРОВНА (холодно поправляет). Это чай яванский.

ВЕРА (резковато). Явский, тётя.

КАТЯ (к Лидии Петровне). Спасибо. Вкусно. (замолчала) Хороший сахарин, сладкий. Где доставали? Адресок не скажете?

ЛИДИЯ ПЕТРОВНА. Это был сахар. (кивок в сторону Ильинишны) Её.

КАТЯ (ошеломлённо). Сахар… Спасибо. (все молчат) Я пойду.

ИЛЬИНИШНА. На ногах удержишься? Подожди немного чуть, я тебя до дому провожу. Далеко живёшь? Что спрашиваю. Нынче от дома далеко не убредёшь. И захочешь, да ноги не унесут.

КАТЯ. Нету дома.

ИЛЬИНИШНА. Разбомбили или снаряд?

КАТЯ (горячо рассказывает из-за благодарности к Ильинишне, со смутной надеждой, что ей здесь помогут)