Очень интересную мысль высказал и писатель Владлен Логинов. Рассуждая о мотивах интереса Владимира Ульянова к революционной деятельности, он воспроизводит мысль Чернышевского о том, что нельзя обрести истинного душевного комфорта, если ты не осознал неразрывности личных интересов с общественными. Если душа твоя не сопереживает, не разделяет судьбы своего отечества, если ты выгораживаешь свою жизнь из общего поля жизни своего народа и уходишь от «дел общественных». Ибо, как считал Чернышевский, без таких дел жизнь есть не что иное, как «злоязычная пошлость или беспутная пошлость, в том и другом случае – бессмысленная пошлость». Заметил ли эту мысль романа Владимир? – спрашивает сам себя писатель. – Видимо, да, ибо много лет спустя, как бы подводя некоторые итоги, в письме И. Арманд он оценил их именно по этой шкале и написал, что судьбой его стала прежде всего борьба против пошлости – пошлости самой жизни, пошлости политиков, пошлости оппортунизма… И, как результат, – «ненависть пошляков из-за этого».

Взрослый Ленин подчёркивал, что «Величайшая заслуга Чернышевского в том, что он не только показал, что всякий правильно думающий и действительно порядочный человек должен быть революционером, но и другое, ещё более важное: каким должен быть революционер, каковы должны быть его правила, как к своей цели он должен идти, какими способами и средствами добиваться её осуществления. Пред этой заслугой меркнут все его ошибки, к тому же виноват в них не столько он, сколько неразвитость общественных отношений его времени». Некоторые исследователи биографии Ленина утверждают, что во время каникул старшего брата в 1886 году Владимир видел, а, возможно, и листал запрещенные издания, которые тот тогда привёз с собой.

Впечатления от чтения многих книг часто бывали яркими и долго не отпускали его воображение. Судьбы героев, обстоятельства их жизни, приключений, подвигов будили мысли и желание быстрее включиться во взрослую жизнь и сделать что-то важное и полезное.

Наверняка в руки гимназиста Ульянова в 1880-х годах попадали и периодические издания для взрослых, в том числе номера журнала «Гудок», где публиковались острые сатирические стихи и пародии уже тогда знаменитого симбирянина Д.Д. Минаева. И даже если этот журнал не приходил в дом Ульяновых, то рукописные списки этих популярных в губернии минаевских произведений, которые во множестве циркулировали в городе, не читать он не мог. А они по своему характеру и содержанию были похлеще фельетонов на страницах журнала «Крокодил» советских времён. Так, к примеру, в стихотворении «Уездный городок» следующим образом описываются реалии тех лет в городах империи. В том числе и в Симбирске:

В нашем городе жизнь улыбается

Прощелыгам одним да ворам;

Что ни шаг – то душа возмущается,

Как пойдешь по уездным дворам.

Залита грязью площадь базарная,

И разбитый гниет тротуар;

Здесь нередко команда пожарная

Прикатит без воды на пожар.

Всё начальство пропахло здесь взятками.

Всем берут – что кладут на весы:

Ситцем, сахаром, чаем, лошадками

И, пожалуй, куском колбасы…

А в поэме «Губернская фотография», списками фрагментов которой также зачитывались в городе, «суровым языком поэта», как заметил бы В.В. Маяковский, был высвечен целый рой пороков их конкретных носителей, что весьма наглядно даёт представление о качестве общества той поры. Вот только несколько выдержек из неё:

<…>Пою тот край, где на сто милей

Никто собрата не предаст,

Где только Черников Василий

На надувательства горазд;

Где Трубецкой, в проказах чванства,

Всех наглой роскошью дивит