Члены петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Слева направо (стоят): А. Л. Малченко, П. К. Запорожец, А. А. Ванеев; слева направо (сидят): В. В. Старков, Г. М. Кржижановский, В. И. Ульянов, Ю. О. Мартов. Санкт-Петербург, 1897 г.
Основным методом работы группы была организация обучающих кружков для рабочих с главных предприятий. Отдельные рабочие привлекали новых людей в кружок тем способом, какой описан Крупской в одной из предыдущих глав. Попавших в кружок теоретически развивали, и потом они сами становились организаторами других кружков. Так была создана широченная сеть обучающих кружков для рабочих. Ленин, прибывший в Санкт-Петербург осенью 1893 года, выступал в этих кружках как лектор под псевдонимом Николай Петрович. Работа Ленина в этих кружках описана в воспоминаниях Крупской:
«Владимир Ильич интересовался каждой мелочью, рисовавшей быт, жизнь рабочих, по отдельным чёрточкам старался охватить жизнь рабочего в целом, найти то, за что можно ухватиться, чтобы лучше подойти к рабочему с революционной пропагандой. Большинство интеллигентов того времени плохо знало рабочих. Приходил интеллигент в кружок и читал рабочим как бы лекцию. Долгое время в кружках “проходилась” по рукописному переводу книжка Энгельса “Происхождение семьи, частной собственности и государства”. Владимир Ильич читал с рабочими “Капитал” Маркса, объяснял им его, а вторую часть занятий посвящал расспросам рабочих об их работе, условиях труда и показывал им связь их жизни со всей структурой общества, говоря, как, каким путём можно переделать существующий порядок. Увязка теории и практики – вот что было особенностью работы Владимира Ильича в кружках. Постепенно такой подход стали применять и другие члены нашего кружка»[83].
Эти кружки сыграли важнейшую роль в подготовке революционных рабочих кадров. Но они также сформировали известные консервативные привычки ума, которые позже оказались препятствием для развития движения. Молодой Мартов испытал горькое чувство разочарования, когда старый рабочий-марксист, член группы Бруснева, вместо того чтобы пригласить его вступить в организацию, вручил ему стопку книг по истории древнего мира и о происхождении видов.
«Воспитанный предыдущим временем полного общественного затишья, – пишет Мартов, – Странден… не представлял себе иного пути воспитания революционера, как пути систематической, в течение ряда лет, выработки всестороннего теоретического миросозерцания, венцом которой явится приступ к практической деятельности. Для нас, уже затронутых горячим дыханием первых признаков начинающегося возрождения, читавших “речи петербургских рабочих 1 мая 1891 года” и потрясённых фактом такого банкротства режима, о каком, казалось, свидетельствовал голод в 30 с лишком губерниях, было психологически немыслимо осудить себя на столь долгий путь»[84].
«Виленский поворот» сильно повлиял на общий ход движения и широко обсуждался. Осенью 1894 года Мартов привёз в Санкт-Петербург копию виленской брошюры.
«Когда… появилась виленская гектографированная брошюра “Об агитации”, – вспоминает Крупская, – почва для ведения листковой агитации была уже вполне подготовлена, надо было только приступить к делу. Метод агитации на почве повседневных нужд рабочих в нашей партийной работе пустил глубокие корни. Я поняла вполне всю плодотворность этого метода только гораздо позже, когда жила в эмиграции во Франции и наблюдала, как во время громадной забастовки почтарей в Париже французская социалистическая партия стояла совершенно в стороне и не вмешивалась в эту стачку. Это-де дело профсоюзов. Они считали, что дело партии – только политическая борьба. Необходимость увязки экономической и политической борьбы была им совершенно неясна»