Меж тем меньшевики решили перехватить инициативу через Лигу русских социал-демократов за рубежом. Был созван ее съезд, куда пригласили с отчетным докладом делегата Лиги на II съезде, коим был Ленин. «ВИ перед съездом Лиги, задумавшись, наехал на велосипеде на трамвай и чуть не выбил себе глаз, – описывала драматизм ситуации Крупская. – Повязанный, бледный, ходил он на съезд Лиги. С бешеной ненавистью нападали на него меньшевики». Более того, меньшевики изменяют устав Лиги, делая ее независимой от российского ЦК. Ленгник требует восстановить прежний устав, но ему отказывают. Тогда он от имени ЦК и явно по наущению Ленина объявил Лигу распущенной^>292.

И в этот момент Плеханов, не выдержав склоки, предпочел покинуть Ленина. Тот описывал ситуацию в письме Лядову: «Суббота. ЦК читает свое заявление о неутверждении устава Лиги и о незаконности собрания (заявление, раньше до тонкости, до буквы обсужденное с Плехановым). Все наши уходят со съезда при воплях мартовцев: “жандармы” etc. Суббота вечером. Плеханов “сдал”: он не идет на раскол. Он требует начала мирных переговоров. Воскресенье (1. XI). Я подаю Плеханову свою отставку письменно (не желая участвовать в таком разврате, как переделка партийного съезда под влиянием заграничного скандала; я уже не говорю о том, что и с чисто стратегической точки зрения нельзя было глупее выбрать момента для уступок)»^>293.

Теперь уже Ленин играет ва-банк, хлопнув дверью редколлегии «Искры». Позднее Ленин назовет Адоратскому свое решение покинуть редколлегию «Искры» ошибкой^>294. Вслед за этим Ленин говорит Плеханову: «Я глубоко убежден, что уступки в настоящий момент – самый отчаянный шаг, ведущий к буре и буче гораздо вернее, чем война с мартовцами»^>295. Плеханов в ответ: «Не могу стрелять по своим»^>296.

Четвертого ноября Ленин взывает к Кржижановскому: «Плеханов жалко струсил раскола и борьбы! Положение отчаянное, враги ликуют и обнаглели, наши все в бешенстве… Приезд необходим во что бы то ни стало»^>297. Ленин продолжает обрабатывать Плеханова, но тот неумолим. 8 ноября Ленин пишет Кржижановскому в Киев: «Кризис полный и страшный… Я борюсь за ЦК, который мартовцы, обнаглев против трусливой измены Плеханова, тоже хотят захватить, требуя кооптации туда своих и не говоря даже, в каком числе!! Единственный шанс мира: попытаться отдать им редакцию ЦО и отстоять за собой ЦК». Ленин настаивал на приезде наиболее авторитетных членов ЦК – Кржижановского, Носкова, Гусарова^>298.

Однако и надеждам Ленина на то, чтобы сохранить за собой хотя бы ЦК, не суждено было сбыться. Он потеряет и его, не в последнюю очередь из-за позиции Кржижановского. Тот позднее расскажет: «В Женеве я очутился в настоящем кипящем котле эмигрантской склоки. Встречаясь со своими старыми друзьями, я не узнавал их при том градусе взаимного озлобления, до которого они дошли. Большинство жал этого муравейника было направлено против ВИ, деспотизм и нетерпимость которого склонялись во всех падежах»^>299. Помощи от Кржижановского Ленин не дождался. «Приехал Клэр, – рассказала Крупская. – Пошел говорить с Плехановым, увидел полную невозможность примирения и уехал в подавленном настроении. ВИ еще больше помрачнел»^>300.

По возвращении из-за границы Кржижановский инициировал письмо ЦК региональным комитетам в примиренческом духе. Ленин был в ярости: «Пусть объяснит он мне, ради всего святого, откуда взял он храбрость говорить в таком елейном тоне о мире, когда оппозиция (и Мартов в том числе!) формально отвергла мир в ответе на ультиматум Центрального Комитета??» В Кржижановском Ленин быстро разочаровывался. «Одно из двух: война или мир, – писал он ему 4 января 1904 года. – Если мир, – тогда вы, значит, пасуете пред мартовцами, которые ведут энергичную и ловкую войну. Тогда вы сносите молча обливание помоями вас в ЦО (= идейное руководство партией!). Тогда нам говорить не о чем»