Савватиев даже вышел поглядеть. Вятчанин светился. Вот чудак, ещё и радуется. Нет, с таким народом тягаться бесполезно. Где у Гитлера мозги были? Нам что сума, что тюрьма, что на шею петля. Лишь бы начальство не сердилось.

– Ну, заходи, оценим твоё нутро. Снаружи-то, гляжу, полный блеск.

– Да здоров я, товарищ капитан, как бык.

– Не может быть! – Гену потянуло на сарказм. – В Вятской губернии селекционных быков разводят? А баранов?

– Баранов?

– Ну да, баранов.

– Так ведь товарищ подполковник и распорядился.

– Какой подполковник?

– Ну, Баранов.

– Тьфу, ты! Я тебе про обыкновенных баранов.

– А-а-а. Я думал, вы подполковника Баранова в виду имеете.

– Если честно, – Гена прошептал себе под нос, – с удовольствием поимел бы. И не только в виду. Помяни нечистого. Ещё принесёт нелёгкая.

С некоторых пор Баранов этот стал доктора донимать. Пакостить. Началось, когда Савватиев не разрешил начальнику аптеки выдать для подполковника пол-литра спирта. Ему что, своего мало? Цистернами таскает. Видно, ракетная гидражка надоела. На элитное потянуло. В то перестроечное время, с диким горбачёвским сухим законом, надо сказать, всякое спиртсодержащее стало строго учётным. По войсковым медицинским пунктам разослали приказные инструкции, согласно которым каждый грамм подлежал обоснованному списанию. Это контролировалось жёстче, чем военная тайна. Сделал, к примеру, инъекцию, обязан в соответствующем журнале списать два миллилитра, ушедшие на то, чтобы ватку смочить. Для обработки кожи. Параллельно, естественно, делается запись в истории болезни или медицинской книжке, амбулаторном или стационарном журнале. Комиссия потом проверит. И не дай бог, разочтётся!

Столько мороки. Мало врачу писанины. Кипы всевозможных учётных талмудов, регистрационных журналов, историй, аптечных рецептов, солдатских и офицерских медицинских книжек. Писанина, писанина, писанина. Корпят войсковые доктора с утра до вечера над бумагой, шаманят, дебет с кредитом стыкуют. А ещё ж и больными заниматься. Да и здоровыми. Обследовать, консультировать. Диспансеризация два раза в год. За санитарным состоянием в полку следить. Плюс боевая и политическая подготовка. Плюс боевые работы. На то, что во время заправки ракеты, запуска и послестартовых мероприятий запросто можно голову сложить, никто и внимания уже не обращает. Так служба поставлена. Лишь бы начальство не цеплялось.

Но не тут-то было. Начальство для того и поставлено. Заместитель командира по тылу, подполковник Баранов, был ярким тому примером. По большому счёту – мерзавец, каких свет не видел. Но у командования был на хорошем счету. Поскольку распоряжался материальными благами. В связи с перестройкой, в стране этих самых благ вдруг катастрофически стало не хватать. Любая пришлая комиссия без оглядки на моральную составляющую, затарившись на полковом складе дарами от солдатского пайка, безропотно исполняла волю и пожелания зама по тылу, безо всякой жалости, невзирая на героические заслуги. Любого ему неугодного могла повергнуть в прах.

Особенно распоясался подполковник после введения на полигоне запрета на продажу алкогольной продукции. Борьба с пьянством, эта дичайшая горбачёвская авантюра, свелась к тому, что из магазинов исчезло всё. И водка, и вина, и коньяки. Если раньше к празднику можно было купить югославский вермут, шампанское, сухое вино, любого сорта коньяк, то теперь только сок, либо яблочный, либо берёзовый. Интересно, что пьянствовать меньше не стали. Даже наоборот. По принципу: запретный плод сладок. Народ, где только мог, добывал всякую дрянь. Кто-то втайне, по ночам, гнал самостоятельно. Но основной источник – спирт из космических частей. Ракета перед стартом основательно промывается. Все трубочки и шлангочки, по которым течёт жидкий кислород, азот и концентрированная перекись водорода, перед пуском необходимо обработать спиртом путём обильной промывки. Иначе может произойти закупорка капелькой смазки, например, или ещё чем-то. Тогда беда. Не жалели спирта. На один пуск уходило до двух бочек. Куда, спрашивается, девать отработанный? Вопрос, конечно, интересный. По документам, весь обратный спирт комиссионно уничтожается путём пролива на почву Все четыреста литров! На почву! Проливом! В России! Ха-ха.