Кроме этой общей массы войска, германские конунги, старшины и князья (главари) имели еще свою дружину, и наконец, сверх всего этого, каждое войско имело еще избранный отряд, который даже у народов, обыкновенно сражавшихся пешими, составлялся из конников. Каждый из них выбирал себе смелого и расторопного товарища-пехотинца, и таким образом отряд этот, в общей сложности равнявшийся 100 человекам, становился впереди войска, как его надежда, его главный оплот. В рядах этого войска смешивались и стояли друг возле друга знатный эделинг и беднейший простолюдин.

Эта равноправность сословий, этот исключительно демократический социальный строй объясняется отчасти самим экономическим бытом древних германцев.

Рассмотрим теперь несколько подробнее эту сторону германской жизни.

Ни в одном из вопросов древнегерманского быта не поднималось ни прежде, ни отчасти даже еще теперь столько споров в ученом мире, как в аграрных отношениях: как племена относились к земледелию, как смотрели на землевладение, в какие формы оно у них вылилось, какое значение имело для жизни племен. Все эти вопросы чрезвычайно важны. На первых ступенях экономического развития народов главным и могущественным двигателем хозяйственной жизни представляются силы природы, в особенности земля. Отсюда, права на землю, распределение поземельного владения между членами общества обусловливают общественную, а за ней и политическую организацию народа. Так что на правильном понимании сущности этих вопросов основываются в значительной степени верные выводы о степени культуры, о государственном и общественном строе народа.

Еще раньше, говоря о поземельных отношениях, существовавших между кельтами, ясные следы которых сохранились в законах бретонов, мы указывали на то, что современная наука пришла к результату, что у всех решительно народов арийской семьи на той или другой, более отдаленной, степени развития непременно существовало общинное землевладение как явление общее и характерное. На основании серьезной и вполне научной аналогии с другими племенами мы можем смело утверждать, что эта форма поземельных отношений когда-нибудь непременно существовала и у германцев. Поставим еще вопрос: было ли у них общинное землевладение в то время, когда с ними впервые познакомились римляне? Обсуждая его, мы должны необходимо отправляться от известий Цезаря и Тацита как от лучших древнейших и единственных источников. Других достоверных свидетельств решительно нет. Ссылки на памятники, возникшие впоследствии, в эпоху переселения народов и образования новых государств, не должны быть допускаемы, потому что четырехвековые сношения с Римом не могли не иметь влияния на Германию и не произвести в быте ее населения значительных перемен.

К сожалению, выражения Цезаря и Тацита, особенно последнего, оказались не совсем ясными, и ученые различных лагерей толковали их вкривь и вкось, одни – подтверждая, другие – упорно отрицая существование у германцев тех времен общинного землевладения.

Мы должны прежде всего высказать свое мнение, что прямое, не искусственное понимание слов Тацита в свете широких и прочных аналогий, добытых из сравнительного изучения первоначального быта других народов – индийцев, кельтов, славян, а также и неарийцев, доказывает существование в Германии тацитовских времен общинного поземельного строя с отсутствием частной, личной собственности.

Прежние исследователи, особенно Вайтц, увлеченные отчасти национальными, патриотическими стремлениями, упорно утверждали, что нельзя доказать полное отсутствие более совершенных форм поземельных отношений у древних германцев, что при остатках общинного землевладения (Feldgemeinschaft) у них существовало уже и, пожалуй, даже преобладало, землевладение частное, личная собственность (Privateigenthum). В настоящее же время многие замечательные ученые, вопреки мнению Вайтца, прямо проводят аналогию между древнегерманским и нынешним русским общинным бытом. Об общинном землевладении в Германии и вообще у первобытных народов много написано. Укажем несколько сочинений по этому вопросу.