Есть законы бытия, того, которое Одно, в которое мы впадаем, и если впадаем, то раз и навсегда, – бытия, которое неподвижно, которое везде, и в любом моменте и в любом месте оно все полностью. И есть законы небытия. И вот так мы живем, а рассуждаем, как говорил Тютчев, «на пороге как бы двойного бытия»[29]. Нечто называемое бытием можно назвать и другим словом – «понимание». Есть законы понимания и есть законы того, почему мы не понимаем; есть законы бытия, которые одновременно – законы понимания, но есть также и законы непонимания, законы, закрывающие бытие. Я не вижу бытия потому, что у меня есть психология. Таким образом, область понимания у греков – область непсихологического. (Я веду вас к важной теме, связанной с пониманием бытия греками.)

Напоминаю, бытие неподвижно, кругло, полностью дано, замкнуто. Что с нами происходит, когда мы в небытии? Мы видим какие-то стороны предметов, как выражаются философы, перспективы. Предмет дан мне какой-то своей стороной в какой-то своей перспективе, вам он дан другой стороной в вашей перспективе и так далее. Дело в том, что предметы, как понимают греки, даны всегда в какой-то перспективе. Поставим себе такой вопрос (эта тема потом появится в «идее идей» Платона[30], но пока я не буду употреблять этот термин). Я вижу нечто называемое «домом». Я вижу несомненно дом. Но что я вижу в действительности? Я вижу одну стенку, другую стенку и часть крыши, я вижу две стены плюс часть крыши. Но тем не менее я вижу дом; я говорю себе, что я вижу дом. Чтобы увидеть дом, которого я в действительности не вижу, я должен обойти дом. Чтобы увидеть на стене пещеры, что это просто тени, я должен обойти предметы и увидеть, что в действительности за моей спиной есть какой-то источник света, который бросает свои лучи на предметы и от этих предметов отражается передо мной на стенах пещеры. Это обхождение (обхождение, которое нужно для того, чтобы увидеть предметы) называется у греков очень странно, – оно называется неподвижностью. В этом обхождении я все время остаюсь на одном месте, так же как и при движении по кругу, поэтому бытие и называется «круглым», круг есть образ движущейся неподвижности.

Греки говорят: нет ни одной такой точки, из которой я целиком мог бы увидеть дом. Не может так случиться, чтобы мы оказались в таком месте, из которого хоть однажды, хоть на секунду мы увидели бы весь дом, любой предмет, например куб (феноменолог Гуссерль в XX веке будет обыгрывать именно этот пример) со всех сторон. Нет такой точки, с которой сразу видны все стороны куба, и тем не менее мы видим куб. Мы несомненно видим дом, мы несомненно видим куб. Видение предполагало бы обхождение (нужно со всех сторон обходить дом или нужно выходить из пещеры), но в этом обхождении все равно нет ни одной точки, с которой физическим глазом я видел бы со всех сторон сразу тот предмет, который я вижу как целое. Я вижу куб, хотя вижу две его стороны, а о других сторонах догадываюсь (скажем условно на психологическом языке), но в слове «догадываюсь» упаковано слишком много предположений, которые пока не заполнены. Скажем, я вижу дом, потому что я имею прежний опыт: я суммирую мое теперешнее знание этой стороны с прежним знанием той стороны, потому что у меня есть некоторый опыт хождения. А греки скажут: я вижу чем-то – не глазами. И вот дом в целом есть бытие, и то, в силу чего для меня есть бытие, [есть] особая вещь, называемая мышлением.

Отсюда греческая формула тождества бытия и мышления. Бытие и мысль о нем одно, они тождественны, или тождественны бытие и мысль, узнающая его в качестве бытия. Бытием я называю то, что есть предмет в целом; дом есть, я его вижу, и то, чем я вижу этот дом, есть мышление, и, естественно, эти вещи тождественны. Если отталкиваться от мысли, что никогда нет ни одной точки, с которой я могу видеть все стороны того, что тем не менее я вижу целиком, бытие и то, что узнает его в качестве такового, то есть мышление, – одно и то же, мышление и бытие тождественны. И последний шаг: что такое дом как бытие? Дом как бытие есть бытие домов, или бытием называется бытие существующего, или то, что у греков, да и в философии по сегодняшний день, называется бытием, не есть то, что мы в нашем языке называем бытием. Вот я перед вами, вы передо мной, вот парта, стул – существующие, – и у них есть бытие. Проблема бытия есть проблема бытия существующего. Здесь, казалось бы, тавтология. Есть вещи, есть деревья, есть люди, есть дома, есть куб и так далее и есть бытие этих вещей – не существование самих этих вещей (трубки передо мной может не быть или она может быть другой формы, но есть бытие трубки), а бытие существующего. (Эту мысль нужно обязательно ухватить, чтобы в дальнейшем суметь разобраться в философских сложностях и тонкостях.)