- В моем возрасте уже ничего не страшно. Помните, Тугодум? Видели же анкету?

Девчонка нисколько не обиделась на его замечание, только легко отмахнулась.

- Жить хочется в любом возрасте, Дуня. И желательно — здоровым, с полным набором органов и частей.

- У тебя глаза добрые, Тугодум. Не надо уж так сильно притворяться под свое имя… - Девочка подошла непростительно близко к нему. Так даже взрослые, опытные дамы на первом свидании не рискуют. - Усталые, немного грустные, но добрые. Это же видно.

- Все-таки глупая. - Неуловимое движение, и вот уже Дуня прижата к дверце его машины. Надежно зафиксирована крепкими руками.

Виктор успел заметить, как зачастил пульс на шее, как расширились глаза… Не от ужаса, от удивления.

- А может, мне нравится? Может, мне хочется острых ощущений?

Она быстро справилась с первым шоком, хлопнула ресницами, улыбнулась отчаянно. Вырваться из рук Пальмовского даже не пыталась.

- Ты сумасшедшая? А если я маньяк? Может, я специализируюсь на девушках из баров?

- Я вполне нормальная. А вот вы, уважаемый Тугодум Маньякович, как-то теряете сноровку. Не подтверждаете репутацию!

Стоять вот так, прижавшись к автомобилю, было уже как-то странно. Нужно было отпускать добычу из рук или как-то продолжать начатое. Но девчонка так уютно устроилась в его руках, словно там всю жизнь и провела.

- Это какую же, интересно? - Нужно было отпустить, а он лишь плотнее придвинулся. Эта близость манила, будоражила.

- Сотрудники вашей любимой кофейни все о вас знают, мил человек! А еще про вас многое рассказал гугл-поиск.

- Ты гуглила по мне информацию? - Челюсть Пальмовского, в общем-то привычная к разного рода эксцессам, все же чуть-чуть отвисла.

- А то!

- Серьезно? И что же ты там нашла?

- Что вы не проходите кастинг, дорогой Тугодум. Моя мама не любит, когда ее обманывают. Выдаешь дочку замуж за одну фамилию, а потом обнаружишь совсем под другой.

- Мама не любит загадочных мужчин?

- Нет.

- А ты? - Он склонился к ее лицу, практически не оставив расстояния. Глаза в глаза, нос к носу. Губами ощущал легкое дыхание, вырывавшееся из ее губ.

- А я люблю! - Не увидел, скорее, почувствовал, как она улыбалась.

- Сочувствую твоим родителям. - Сделав над собой усилие, он все же отпустил глупышку. Она, скорее всего, не понимала толком, на что нарывается.

- Что так? Они очень даже счастливы иметь такого ребенка!

- Этого ребенка только что зажимал посторонний мужик в темноте. Чем бы такая история могла закончиться?

Отступил на шаг, от греха подальше. Он не столько пугал девушку, сколько себе напоминал, что ведет себя опрометчиво.

- Папа стоит на балконе с заряженным ружьем. Все под контролем. - Она все так же мило растягивала губы, показывая соблазнительные ямочки.

И вот пойми — стебется или говорит правду? Виктор никогда не баловался табаком, но тут подумал, что можно бы и затянуться разок. Чисто, чтобы расслабиться. Искал себе развлечение, чтобы забыть про рутину и скуку? Похоже, нашел. Да такое, что закачаешься!

- А толку? Нужно было стрелять, давно уже. - Противореча сам себе, открыл пассажирскую дверь. - Садись. Покатаемся, любительница острых ощущений!

- А давай!

И села. Просто так вот взяла и села в его автомобиль.

- И часто ты так развлекаешься? Катаешься непонятно с кем?

- Нет. Ты — первый. Я очень скучно живу, вообще-то.

- По этой причине твой папа держит ружье заряженным?

- Он в юности занимался биатлоном. Как зарядил, так и держит в таком состоянии. Привычка.

- Тебе восемнадцать хоть есть, дочь биатлониста? Не хотелось бы огрести потом за совращение малолетних…

- Обижаете. Мне двадцать один!