– Мой господин, я сразу стала готовиться к самому худшему, едва доктор подтвердил беременность. Я вас люблю так, как не любила вас ваша мать. Вы мне как сын, и я готова на все лишь бы ваш ребенок не достался магистрату.

Баронет, нервно сглотнув, крепко обнял пожилую женщину.

– Я, кажется, понимаю, что ты хочешь сделать. Думаешь, подмену инспектор не заметит?

Драхара улыбнулась.

– Для всех ребенок родится мертворожденным. Такие инспектора не очень интересуют. Проверка будет поверхностная. А мальчика я увезу к своей родной сестре, в горы. Там, где у магистрата нет такого влияния. Лет через пять, вы с женой, так и не родив жизнеспособного наследника, убитые горем от этого, пожалеете и усыновите несчастного сироту-горца. Хирурги помогут скрыть девиацию. Они как раз работают с детьми, с пяти лет.

– С трех лет, Драхара. – улыбнулся баронет, потирая культю отрезанного в детстве пальца. – Подпольные специалисты работают с трех.

За окном ревела толпа. Сквозь несвязные крики и вопли, прорывались короткие глухие стуки, звон разбитого стекла и далекие сирены полицейских и пожарных машин. Нуан напряженно вслушивался в вакханалию звуков с улицы, не отрывая взгляда с полузакрытого шторами оконного проема. Сумрак за стеклом раскрасился ярко-алым цветом. Даже с середины комнаты, из кресла, в котором восседал Нуан стало видно как здание напротив охватило пламя до самой крыши.

«Они все-таки подожгли администрацию!» – констатировал Нуан. Толпа за окном радостным ревем ознаменовала столь значимое для них событие. Глухо хлопнули два одиноких выстрела из винтовки. Нуан вздрогнув от звука выстрелов, невольно сжав цевье дробовика – длинноствольное ружье лежало у него поперек колен. Входную дверь его холостяцкой квартиры уже украшали три рваных дыры – следы крупной дроби. Это сегодня ночью какие-то пьяные типы пытались сломать дверь и вломится в квартиру. Пришлось стрелять. Убил ли при этом кого-нибудь он, или просто ранил, Нуан не знал.

«Конец света. Армагеддон во всей своей красе. Только вот силы зла пошли в наступление, а святое войско все не спешит показываться» – Нуан невесело ухмыльнулся своим мыслям. Вопли за окном стали стихать, а пронзительные переливы сирен наоборот стали четче. Отвлекаясь от созерцания пылающего заревом оконного проема, Нуан подхватил с журнального столика планшет. Его дрожащие руки едва не уронили гаджет. В прошлом месяце Нуан отпраздновал свое шестидесятилетие, осознав, может быть, впервые в своей жизни, что старость окончательно заявила на него права, одарив к дню рождения полным букетом непреложных атрибутов увядающей жизни – от камней в почках и желчном до болезни Паркинсона. Интернет еще работал. Нуан наугад открыл несколько новостных вкладок. «Надо же и в последние часы, когда все летит ко всем чертям, когда человечеству осталось существовать всего ничего, журнялюги не унимаются! И чего ради? Денег? Рейтингов? Кикие рейтинги, когда жить осталось считанные часы! Или по другому они уже не могут?» Заголовки статей кричали, пестря красочными фото, иллюстрировавшие весь тот хаос, что воцарился в мире в последние дни. «Массовая истерия охватила мир!», «Американцы штурмуют бункер миллионера!», «Кровавая резня в Пасадене!», «Москва в огне!», «Пришельцы с Нибиру эвакуируют жителей Австралии» и так далее, и так далее, без конца и края. Среди этого мультимедийного треша, Нуан наконец, добрался до совместного официального сообщения NASA и Роскосмоса, чтобы еще раз рассмотреть на единственной черно-белой иллюстрации астероид, который вот-вот покончит с планетой. «Огромная каменюка! – мужчина бесстрастно рассматривал безжизненный, скучный камень летящий сквозь космос. – С этого ракурса похож на картофелину. Еще каких-то два дня и этот булыжник упадет где-то между Европой и Африкой, раскалывая планету на несколько частей.»