Вместо ответа, я неопределенно пожала плечами. Подозрения в отношении контракта вспыхнули с новой, утроенной силой. Просто, даже если бы подобный несчастный случай произошел, пока я болталась в космосе, мне бы про него рассказали по возвращении. А я про такое даже не слышала. Следовательно, вывод напрашивается один: либо в капсуле вообще нет больного, либо там кто угодно. Но не Абату. Во что же я вляпалась?

Уход фарна прошел мимо моего внимания. Я рассеянно убрала со стола следы нашего завтрака, помыла кружки и потопала обратно в рубку управления яхтой, по пути силясь придумать правдоподобную причину визита в вотчину Этерелли и проверки капсулы. Я самой себе не могла объяснить, зачем мне это понадобилось. Ведь если в капсуле не Абату, а я готова была поспорить, что так оно и есть, я об этом никогда не догадаюсь. По той простой причине, что в лицо Абату не знаю. Вообще понятия не имею, существует ли подобный гуманоид. Но почему-то мне было крайне важно заглянуть в эту проклятую капсулу. А причина для этого никак не хотела находиться. Потом вообще искусственный интеллект корабля нащупал прямо на нашем пути огромное скопление метеоритов. И мне пришлось отказаться от обеда, вручную управляя кораблем, лавируя почти вслепую среди скопища мелкого и крупного космического мусора, не обозначенного ни на одной карте. Но это было еще ничего. Такое случается довольно часто. Мусор, на то и мусор, чтобы дрейфовать, как ему заблагорассудится. Но оставив, наконец, позади метеоритное облако, я обнаружила, что «Шерварион» сильно отклонился от проложенного курса. А вот этого просто не могло быть! Погрешность при ручном управлении обычно составляла не более пары градусов. Яхта же почему-то повернула почти под углом в тридцать градусов…

Я тщательно скопировала холодеющими руками все: положение звездолета в пространстве, проложенный курс, скорость, показания приборов, тесты искусственного интеллекта корабля. Привычка летать в одиночку сослужила мне очень хорошую службу: из-за необходимости держать в голове тысячи разнообразных задач и вопросов, я все и всегда сразу же заносила в бортовой журнал. Так что там сейчас было все: от незапланированного появления облака космического мусора до точек входа в него и выхода. Все было в порядке. Но «Шерварион» почему-то отклонился от курса так, что еще немного, и корректировать его будет поздно!

Мучительно размышляя над тем, мог ли фарн меня отравить, чтобы я сейчас ловила глюки и воспринимала их за реальность, я по полной загрузила ИИ яхты расчетами и прогнозами. Начала поворот для возврата на прежний курс, зорко следя за происходящим с помощью умной электроники. И одновременно выудила портативный анализатор. Эту штучку когда-то очень давно, в другой, счастливой жизни, в которой я собиралась вместе с любимым служить на каком-нибудь крейсере Звездного флота, подарил мне Фаир… Как всегда, стоило только вспомнить того, кто клялся в любви, но предал без тени сомнения, сердце сжалось от мучительной, острой боли. Столько лет прошло… А я все никак не могла это забыть.

Переждав приступ душевной боли, я решительно включила приборчик и приставила его к своей руке. До этого момента я обычно использовала анализатор для анализа воздуха, воды, почвы, топлива. Чего угодно. Собственную кровь на анализ я отправляла впервые.

Интересно, бывают ли глюки, при которых испытываешь резкую боль от укола? Невидимая иголочка безжалостно впилась в тело, в контейнер побежала тоненькая багровая струйка венозной крови. Анализатор был рассчитан на то, что после его использования существу сразу же могло понадобиться приступить к работе или выбираться из ловушки. Чтобы от резких движений и мышечных усилий из раны не текла кровь, аппарат ранку не просто обрабатывал, а прижигал, надежно запечатывая отверстие, ведущее в кровеносное русло. Поморщившись от еще одного мига обжигающей боли, я отставила анализатор и вернулась к работе с яхтой. Анализатору требовалось десять минут на то, чтобы разобрать мою кровь по молекулам, проверить ее на соответствие эталонам и выдать вердикт.