Фильм Даррена Аронофски «Фонтан» с Хью Джекманом – серьезная драма о том, как Хью, доктор-исследователь, пытается создать экспериментальное лекарство, чтобы вылечить от рака свою жену. Там есть параллельная фантазийная сюжетная линия, где Хью – конкистадор и едет в дальнее путешествие в Южную Америку, чтобы найти по заданию своей королевы Древо Жизни, дающее бессмертие. Героически преодолев все испытания, смертельно раненный, он доходит до чудесного дерева и пьет его сок, который должен даровать ему бессмертие. Его рана заживает, но через мгновение сквозь его тело начинают прорастать цветы, несколько секунд – и нет Джекмана, лишь Древо Жизни и поляна прекрасных, сочных, благоухающих цветов. Там потом еще сложная философская конструкция, когда Хью летит в шарике в духовно-космическом пространстве. Так он обрел бессмертие через собственную смерть – смерть своего эго.

Так чувствовала себя и я. Как будто я как личность закончилась и теперь являюсь лишь средством для продолжения жизни на земле, удобрением для следующего поколения, инкубатором для ребенка.

Но я верю, что это не так и молодые мамы могут чувствовать себя по-другому. Для этого им нужна поддержка, питательная среда в обществе. Для этого молодой маме нужно иметь возможность, когда она будет к этому готова, продолжать привычную социальную и культурную жизнь.

В Берлине, например, есть сеансы в кинотеатрах, куда можно прийти с младенцем. Я не была на таком, но, как я понимаю, там звук прикручен потише, в зале есть свет и все для того, чтобы комфортно разместиться. Еще в Берлине есть много киндер-кафе с игровой зоной для малышей, куда можно прийти с младенцем или тоддлером, встретиться с друзьями без отрыва от ребенка.

Зимой 2023-го я приехала в Берлин к своей подруге Тае, которая к этому моменту жила там уже более десяти лет. Мы пришли в королевский дворец Штадтшлосс, который теперь являлся резиденцией Форума Гумбольдта. Это не оригинальный дворец, а построенный в пропорциях старого, с тремя восстановленными историческими фасадами и новым, современным – внутри. В «Википедии» сказано, что во дворце представлены коллекции государственных музеев Берлина, Берлинского городского музея и университета Гумбольдта, «а также он призван служить оживленным местом встречи людей и мировых культур». Минуя вход на экспозицию, мы заворачиваем в музейный кафетерий. Я беру кофе с паннакоттой, а Тая – тарелку с обедом, и мы устраиваемся за столиком на проходе. Гудят голоса, где-то рядом надрывается младенец, но мы не слышим. Я рассказываю Тае о том, кто такая патронажная медсестра в России:

– Это нужно не тебе, а системе. Сестра должна отчитаться, поэтому она к тебе приходит. Я сама знала больше о том, как ухаживать за младенцем. Например, я обрабатывала пупок не зеленкой, а мирамистином.

– Сейчас же запрещена зеленка.

– Правда?

– Вообще нет такого!

– Она же все пачкает… Зачем зеленка, если можно без нее? Нас на курсах научили, я это все знаю. А она: «Первый раз слышу! Надо зеленкой, не выдумывайте!» – Тая закатывает глаза. – Патронажная сестра приходит, когда ей удобно. Мне тогда очень хотелось поспать, пока Машуля спит, но никогда этого не удавалось. Только моя голова коснется подушки, она звонит: «Я к вам зайду через пятнадцать минут». Маша только уснула… Приходит сестра – приходится ее будить. У меня потом весь день наперекосяк. Но я должна показать ребенка, чтобы она галочки поставила. Патронажная сестра приходит в первый месяц раз в неделю и еще звонит, и ей нужно

отчитываться. Приходя в первый раз, она рассказывает тебе, какой теперь должна быть твоя жизнь: влажная уборка каждый день, – Тая смеется, – диета кормящей мамы: каши гречневая, овсяная, отварная говядина, индейка, кефир, чай с молоком… Это было не поддержкой, а кошмаром. И естественно, никого не интересует, в каком ты психологическом состоянии, не началась ли послеродовая депрессия, никто и не поймет этого.