Гааа. Гааа. Гул вокруг, плотный, словно из войлока.

Я пробираюсь сквозь толпу.

На меня тут же наскакивает кто-то смутно знакомый. Римлянин.

– Легат, вы здесь! – жмем запястья, словно давние друзья.

– Рад видеть, – говорю я сдержанно. «Кто это, Дит побери?».

Через голову собеседника я замечаю в толпе коренастого человека в военной одежде. Он стоит ко мне спиной. Солдатская выправка. Волосы точно присыпаны солью, на затылке – толстый шрам. Это Нумоний Вала, командир Восемнадцатого легиона. Он словно чувствует мой взгляд, поворачивается, и мы учтиво киваем друг другу.

Нумоний Вала приближается. Суровым солдатским шагом.

– Легат, – говорит он.

– Легат, – говорю я.

– Слышал, ты убиваешь гемов, Кай? – Нумоний внешне невозмутим, но в глубине его темных глаз тлеет улыбка.

– Слухи… хмм, сильно преувеличены.

– Правда? Неужели вы хотите меня разочаровать, легат? – спрашивает Нумоний насмешливо.

– Конечно, хочу, – говорю я. – Если вы не против, легат.

Нумоний Вала смеется – я вижу его неровные зубы.

Германцы как-то странно косятся в нашу сторону. С уважением и с опаской.

– Так ты убил тех гемов, Кай? – уточняет Нумоний.

Отрицать бессмысленно.

– Да.

– Сколько их было на самом деле?

– Шестеро. Против двоих – со мной был один из моих кентурионов.

– Ты честен, – Нумоний удивлен. – Ты мог бы увеличить число убитых германцев до сорока или пятидесяти – с легкостью. И тебе бы поверили – потому что хотят верить. Но ты этого не делаешь. Почему?

– Я не хочу быть героем.

Нумоний Вала смотрит на меня с прищуром – как на породистого жеребца, что из принципа не желает размножаться. Хотя кобылы уже приведены и жаждут…

– Ты бывал на корабле, Кай?

– У меня брат – командир триремы.

Словно это важно – кто мой брат.

– Его же убили?

Я сжимаю зубы.

– Другой брат, младший. Квинт. Он служит на флоте.

– А! – говорит Нумоний Вала. – Прости, Кай.

Он кивает в сторону веселящихся германцев.

– Ты когда-нибудь видел, как ловят акул? Чтобы поймать акулу, ее нужно приманить – опустить в море кусок мяса, и чтобы кровь пошла по воде… Акулы всегда приходят на запах крови.

А теперь смотри, Кай, что у нас происходит с германцами…

Мы кормим акул сырым мясом – с рук. И надеемся при этом сохранить пальцы целыми.

Они не слижут кровь у нас с пальцев. Нет, Кай. Это не дворовые собаки. Это – убийцы.

Они появляются из темноты – бесшумные, быстрые. Убивают и уходят на глубину. А вода окрашивается кровью.

Что, в свою очередь, приманивает других акул.

Нумоний Вала некоторое время молчит, затем продолжает:

– Какой союз может быть у человека и акулы?

– Гастрономический, – говорю я.

Легат Восемнадцатого смеется.

– Тише! – окликают нас. – Он идет.

У каждого праздника есть план.

Каждый человек на своем месте: кто-то гость, кто-то раб, подающий фрукты или полотенце, кто-то обнаженная нумидийская танцовщица с лиловой от света факелов грудью…

Кто-то хозяин.

Тишина. Преторианцы раздвигают толпу. Голоса стихают, музыки больше нет. Ждем.

Наконец, он появляется. Белоснежная тога с широкой пурпурной полосой. Лицо блестит, волосы уложены по последней римской моде. Кажется, я даже чувствую запах раскаленных щипцов для завивки…

Публий Квинтилий Вар, правитель беспокойной провинции Великая Германия, обводит толпу взглядом.

Молчание.

Губы пропретора растягиваются в улыбку. Он поднимает руку:

– В консульство Мессалы Волеза и Цинны Великого наш повелитель, первый сенатор, Отец Отечества и император Цезарь Август вынес на решение сената вопрос о создании новой провинции – Германии. Великой Германии! Которой ныне управляю от имени принцепса я, скромный и недостойный Публий Квинтилий Вар.