Макс снова ткнул Нонуса дубинкой, и тот что-то прохрипел в знак согласия.

– Ну вот и молодец, – сказал Тави и поехал вперед не оборачиваясь.

Однако он услышал, как Магнус спрыгнул на землю, повозился в седельных сумках и предъявил свои бумаги распростертому на земле часовому. Он принюхался и откашлялся.

– Магнус, старший камердинер командира и его штаба. Я не могу одобрить состояние твоей формы. Проклятые во́роны, это просто смешно. Неужели от формы всегда так воняет? Или только от твоей? А пятна! Как тебе удалось… нет, не надо, не отвечай. Я не хочу знать.

Макс расхохотался, и через мгновение они с Магнусом догнали Тави и двинулись вдоль рядов белых палаток. Некоторые из них выглядели идеально. Другие провисли и покосились, не приходилось сомневаться, что в них жили новые рекруты, еще не успевшие научиться всему, что требовалось.

Тави удивил царивший в лагере шум. Мужчины кричали, чтобы их услышали, грязная слепая нищенка сидела у передней линии палаток и играла на тростниковой дудочке за мелкие монеты, которые бросали ей прохожие. Рабочие команды, распевая на ходу песни, копали канавы и таскали дрова. Тави слышал звон кузнечных молотов. Старый седой ветеран тренировал полную когорту, состоявшую из четырех центурий, по восемьдесят рекрутов в каждой. Они, разбившись на пары, отрабатывали базовые удары мечом, с которыми Тави познакомился совсем недавно. Седой ветеран выкрикивал цифры, и они наносили соответствующие удары. Их движения были медленными и неуверенными. На глазах у Тави один из рекрутов выронил меч, и он ударил в колено стоявшего за ним легионера. Тот взвыл, запрыгал на одной ноге и врезался в своего соседа, в результате полдюжины рекрутов оказались на земле.

– О, – сказал Тави. – Головастики.

– Головастики, – подтвердил Макс. – Здесь можно говорить совершенно безопасно. Из-за шума нас никто не подслушает.

– Я должен был сам разобраться с этой парочкой, Макс, – тихо сказал Тави.

– Однако офицеру не пристало этим заниматься, – сказал Макс. – Именно центурионы разбивают головы легионерам, которые нарушают дисциплину. Особенно таким смутьянам, как Нонус и Бортус.

– Ты их знаешь, – сказал Тави.

– Мм… Я служил с этими свиньями. Ленивые, наглые, жадные пьянчуги.

– Они не обрадовались, когда узнали тебя.

– Однажды у нас возникла дискуссия на тему, как следует себя вести с дамами, которые пришли в лагерь.

– И чем она закончилась? – спросил Тави.

– Тем же, чем и сегодня, только зубов на земле осталось больше, – ответил Макс.

Тави покачал головой:

– И такие люди получают статус ветеранов. И им больше платят.

– Когда они не на поле боя, они не стоят тряпки, которой стираешь их кровь с ножа. – Макс покачал головой и оглянулся. – Однако они бойцы. Они знают свою работу, принимали участие в серьезных схватках и не спасовали. Вот почему им разрешили уйти из легиона мирно, а не вышвырнули с позором за поведение, недостойное легионера.

– И это объясняет, почему они здесь, – добавил Магнус. – Согласно записям, они достойные ветераны, желающие начать службу в другом легионе. Они обладают бесценным опытом, позволяющим готовить к сражениям новых рекрутов и удерживать шеренги во время сражения. Они знают, что они ветераны, а потому отказываются от самой тяжелой работы и получают более высокую плату.

Макс фыркнул:

– И не стоит забывать, что этот легион расквартирован в долине Амарант. Многие пошли бы на что угодно, чтобы жить здесь. – Макс повел рукой вокруг. – Тут нет снега, или его совсем мало. Плохая погода бывает очень редко. Нет диких опасных фурий. Полно еды, и они, вероятно, думают, что легион никогда не будет участвовать в сражениях.