Для таких, как Вальтерия или Бруно.

Под потолком снова замерцали холодные неоновые лампочки. Свет здесь часто моргает, а иногда и полностью гаснет на несколько часов. Вальтерия злобно посмотрела на потрескавшееся синеватое стекло, представляя, насколько страшно могло быть тем, чьи глаза слабо видели в темноте. Как Бруно удалось так долго выдерживать условия в лаборатории Норвуда? Беспомощность, дезориентация и постоянный тупой гнев. Жить в таком ужасе ни одно нормальное существо долго не сможет.

Уоллес недалеко ушёл от своего покойного деда Норвуда, не к ночи будь помянут. Хорошо, что он стал покойным благодаря Вал. Когда придурок летел с крыши, она была уверена, что никогда не пожалеет об этой крови на своих руках.

Включилась система вентиляции, издав угрожающий гул. Даже воздух сюда поступал порциями, чтобы не слишком баловать и без того измученную зверушку. Вальтерия поморщилась, опираясь на руки и приподнялась, чтобы вдохнуть свежий запах, который тянул лесом и недостижимой свободой.

Снова хлопнула дверь лаборатории наверху. Обычно этот звук сигнализирует о том, что Уоллес решил поставить рекордное количество экспериментов за день и уже спускается к ней в камеру. Пускай попробует. Если ему так хочется увидеть, как она ломается, то придётся подождать.

Однако тело среагировало быстрее, чем холодный ум. Едва в коридоре послышались шаги тяжёлых военных ботинок, плечи будто сами вжались в бетон, словно пытаясь слиться с напылением.

Дверь открылась, и Вал сама не заметила, как оскалила клыки. Загнанный дикий зверь: чёрные голодные глаза, острые зубы и угрожающая поза, едва ли схожая с человеческой. Пусть она и сидит на полу, измождённая, как лиса, на которую охотится волчья свора. Она всё равно остаётся древним вампиром, чьи ранения лишь усиливают его опасность.

Уоллес появился на пороге с привычной отстранённостью и спокойствием. Армейская выправка и совершенно отсутствующие эмоции во взгляде самой настоящей акулы. В этом холодном выражении лица не читалось ничего. Словно он был не просто человеком, а хищником, лишённым всяких чувств.

– Надумала? – холодно спросил он, прислонившись спиной к железной двери.

– Сколько можно повторять, что бессмертие – это не вакцина? – Вал едва не закашлялась, её голос звучал очень сипло, в горле пересохло.

– Никогда не поверю, что ты не пыталась изучать этот вопрос. У тебя ведь друзья среди людей. – Он прищурился. – Или ты мечтаешь однажды их похоронить?

– Меня никогда не занимали вопросы создания мутантов, – резко ответила она.

– Хочешь сказать, что из тебя не сделать эликсир вечной жизни?

– Ты о чистоте эксперимента что-нибудь слышал, придурок? – Она оскалилась. – Или у вас с дедом была такая общая мерзкая черта? Проверять на одном подопытном яды, серебро, пули и одновременно пытаться выявить ген бессмертия? Ты добьёшь меня раньше, чем хоть до чего-нибудь додумаешься.

– Вот как. – Он повернулся в сторону коридора и кивнул одному из наёмников. – Тащи его сюда. Может быть, это немного умерит её желание постоянно мне хамить.

В дверях появился ещё один здоровенный детина. Открыв небольшую переноску для животных, он бесцеремонно вытащил оттуда небольшого зверька и швырнул его на бетонный пол комнаты. Уоллес дожидаться реакции Вальтерии не стал, лишь скомандовал покинуть помещение. Стальная дверь захлопнулась.

Существо на полу тихо запищало от боли.

– Кристиансен? – Глаза Вал защипало от слёз. Гнев и бесконечная боль за маленького собрата, над которым этим тварям хватило наглости издеваться. Что он с ним сделал? Очередные заборы крови и исследования? Или проверка серебром?!