– Перед нами стоит серьёзное испытание. Мы не имеем права допустить дестабилизации. Сегодня мы – на страже порядка, а они – на страже беспорядка!

Его голос звучал всё сильнее, напоминая резкий удар молота по наковальне, разрушавший недоумение и неуверенность. Но даже в этом гневе звучала тонкая нота волнения, как предостережение.

– И как бы не хотелось набить им морду и превратить их города в руины, – добавил он ядовито, – надо помнить, что по другую сторону мрака тоже живут невинные люди. Мы просто не можем это игнорировать, иначе станем такими же, как они – озлобленными, опустошёнными и неправыми.

Прошу всех встать и минутой молчания отдать дань тем, для кого сегодня стало вечностью, а завтра не наступит никогда.

Сказанное Соколовым оставляло после себя сильное послевкусие. Все собравшиеся за круглым столом встали, опустив глаза. Никто не осмелился взглянуть на Соколова, который, несмотря на суровое и серьёзное выражение лица, имел в глазах блеск – слёзы бешенства от происходящего. Каждый ощущал тяжесть его слов. В голове возникали вопросы, на которые не было ответов.

Некоторые из участников заседания смотрели друг на друга укоризненно, осознавая трудность положения. Кто-то был готов высказать недовольство, но робость сдерживала их. Соколов же оставался в центре внимания, его молчание говорило больше, чем любые слова. Он понимал, что трагедия изменила всё, и последствия нельзя было игнорировать.

Соколов медленно обвёл взглядом зал, его глаза останавливались на лицах тех, чьи выражения демонстрировали смятение и растерянность. Он не собирался отступать, но в его душе бушевал ураган. Это был момент, когда нужно было сделать выбор, и каждый из присутствующих догадывался, что избежать дальнейшей конфронтации не получится.

Капитан Войны был измучен, его силы иссякали, как ветер в парусах. Тело было сильно измождено, и каждый шаг давался ему с огромными усилиями. Невыносимые боли, напоминающие о его испытаниях, вынуждали его жадно глотать сильные обезболивающие, действие которых, казалось, лишь играло на нервах, как натянутая струна. Рутинные вылазки на край Четвертого сектора становились всё более трудными. Он ощущал, как безнадёжность окутывает его, как тонкая паутина, обвивая истощённый каркас. Но нация нуждалась в нём. Кроме того, его Кукловод, чьё отчаянное стремление сохранить Данталиана до конца срока его власти, напоминало маниакальное увлечение, также нуждался в Капитане, ведь тот был его последним оплотом в этом разрушенном мире.

Каждый раз, выходя на задание, Капитан Войны чувствовал, как тьма медленно поглощает его, оставляя крохи силы и воли. Вокруг царила атмосфера безысходности, и он понимал: его роль не ограничивается лишь сражениями. Он стал символом борьбы, последней надеждой для тех, кто продолжал верить в лучшее. И хотя он ощущал, что балансирует на краю пропасти, он знал: пока есть возможность, он не вправе сдаваться.

Каждое утро Капитан занимал свою позицию в засаде, порой ожидая целый день, чтобы сделать хотя бы один выстрел и поймать добычу. Отряд чистильщиков оставался наготове, напряжённо ожидая его команды. Каждый из них знал, насколько важно быстро действовать в сложившихся обстоятельствах.

Капитан был гениальным снайпером – настоящей легендой, обладающим мастерством, которым не дано было овладеть каждому. После потери руки и ноги ему больше не суждено было быть штурмовиком, и он с тоской вспоминал рейды и похищения людей с улиц Четвертого сектора. Теперь, став инвалидом, он был вынужден довольствоваться ролью снайпера и командовать отрядом «Чистильщиков», выполнявших критически важную миссию по поставкам необходимой крови. Его прежняя жизнь, полная адреналина, сменилась стратегическим руководством, но страсть к действию продолжала гореть в его душе: он по-прежнему стремился в бой, хотя и издалека.