– Почти. Воспитывая тело, ты готовил к воспитанию разум. Йога закалила твою душу подобно тому, как кровь жертвенного животного закаляет дамасскую сталь. Но кроме всего этого, я хотел, чтобы ты увидел не только достоинство, но и известные ограничения, которые имеет йога в руках любого целителя. Ты сам увидел их в том, что касается трав, настоек и других лекарств, но не рассмотрел, как должна изменяться йога, когда ее применяют к больным, беременным и раненым людям. Я вижу по твоей работе сейчас, что это знание ты получил, хотя и не совсем полностью. Но чтоб это было возможно, ты должен был пройти искус преданного адепта и разглядеть ограниченность абсолюта, который тебе пытались дать как единственное средство решения всех проблем. Непрерывное сравнение цели, средств и результатов, внимание к пациенту – человеку и твоему учителю – непременное условие совершенствования и успеха настоящего целителя.

– Мой второй вопрос, почему деревня йогов живет беднее, чем обычно. Я понял, что йоги тратят гораздо меньше времени, чем обычные крестьяне на производительный труд. Но я до сих пор не знаю, правильно это или нет.

– Согласно древним книгам, – сказал Гуру, – высшие знания, как и высший уровень тренировки в йоге, необходимы лишь очень малому числу избранных. И йога, и вера – инструменты для познания и совершенствования жизни, и они не могут и не должны заменять жизнь для массы своих адептов. В нашем монастыре люди готовятся стать целителями, и лишь небольшое количество монахов ведет хозяйство и осуществляет службу, необходимую для такой подготовки. Время занятий йогой, как и время изучения святых книг, не должно быть больше, чем минимально необходимо, и не должно мешать выполнению долга каждого человека перед самим собой и его семьей. Для меня, как и для любого целителя, просветление и нирвана возможны только, как лунный свет над той узкой горной тропинкой, по которой мы должны идти, помогая людям. Пропастью на этом пути является честолюбие и потеря сострадания. А отвесными скалами – трусость при принятии решений, которые могут решить и судьбу человека, и твою собственную судьбу. Что ты хотел спросить меня после возвращения от травников?

– Я хотел спросить, почему некоторые книги и рецепты травников противоречат друг другу, но я понял, что при одной и той же болезни разным людям в разное время могут быть полезны совершенно разные средства.

– И это только часть правды, сын мой. Человек, пропотевший после физического упражнения, и человек, распаренный в бане, и человек, охлажденный в водяной купели святой воды, и человек, прошедший масляный массаж – это четыре разных человека, даже если все они живут в одном теле и имеют одну и ту же болезнь. А еще они разные на восходе и на закате, днем и ночью, в разные времена года и в разных фазах их циклов. Наше лечение должно быть гибким, как змея, точным, как ее укус, и острым, как лезвие клинка, чтобы убить только болезнь и сохранить все хорошее. Для этого необходимо помнить, что действие всех лекарств и процедур изменяется вместе с изменением человека, его энергии и его состояния. Ну, хорошо. А появились ли у тебя какие-нибудь вопросы или сомнения после Кашмира?

– О, да, Учитель. Каждый день и каждый час я должен был выбирать, кого спасать, а кого оставить в надежде, что он сумеет дождаться моей помощи и не умереть. И многих и многих я таким образом выбирал для смерти. Учитель, это очень трудно: день за днем, час за часом выбирать, продолжить ли операцию иногда в тщетной попытке спасти жизнь человеку, который уже лежит на столе, обрекая тем самым кого-то, кому не повезло. Скажи, Учитель, почему мы, словно Боги, должны решать, что лучше для человека: умереть, не приходя в сознание и не поняв, что случилось, или долго мучиться, пытаясь вернуться к жизни, а иногда и не к жизни, а только к ее жалкому подобию. А может, и умереть, не вернувшись ни к дому, ни к детям, ни к жене после всех мучений. Как можно решать, как сохранить спокойствие, как быть справедливым перед лицом смерти?