Я пошла в сторону белой двери, за которой скрывалось светлое помещение с ванной и раковиной, уже заполненной прохладной водой. Зеркало над раковиной было запотевшим из-за горячей воды, которой до этого умывался папа, воздух вокруг был горячим и пропитанным влагой, из-за чего становилось жарче.

Умывшись прохладной водой, что смывала остатки спокойного сна, который был таким из-за цветов в игрушке, я расчесала короткие волосы и вышла из ванной. В комнате было несколько человек, что накладывали на стол еду, папа сидел на диване и читал какую-то книгу.

Я пошла обратно в спальню, чтобы сменить ночную одежду на дневную. Я впервые за долгое время решила надеть не брюки и рубашку, а бежевое платье с прямой юбкой. На ноги надела удобные сапоги, которые можно снять несколькими движениями, даже не наклоняясь. Когда вернулась обратно, в комнате уже был только папа, который все также читал, а на столе стояло несколько блюд.

– Готова? – Я нервно поправила юбку платья и села. Когда я оказалась на диване напротив него, папа достал из кармана брюк маленькую склянку с прозрачной жидкостью. – Выпей это.

Я приняла бутылочку из его рук. Это была маленькая бутыль с тремя сторонами, заостренная снизу, закрытая простой деревянной пробкой. Запаха у зелья не было, как и вкуса, казалось, что я выпила простую воду. Папа забрал склянку и пододвинул ко мне тарелку курицы под соусом из чеснока и трав, луковый суп с гренками и сок из сумеречных ягод.

– Я жду, что ты съешь все. Не уйдешь отсюда, пока обе тарелки не будут пусты.

– Знаю, папа. Ты не оставишь меня в покое.

Я подняла тарелку с супом со стола и принялась есть. Я не знаю почему, но мне показалось, что это было самым вкусным, что я пробовала в своей жизни. Либо же это связано с тем, что принесли это в комнату короля и оплошать было нельзя, или же это было действие зелья, что скорее всего и было, но я съела все и взяла тарелку с курицей. Вскоре и она была опустошена вместе со стаканом сока, который многим людям в Мирами кажется противным и склизким. Многим, но не мне.

– Неужели нормально поела.

– Да. Но я чувствую, что скоро заболит живот. – Я приложила ладонь к груди, где уже становилось тяжело. – Давно не ела так много.

– Заболит – ложись на кровать, пока не пройдет. Я скажу, чтобы тебя никто не тревожил.

– Здесь? Я не могу вернуться в комнату? – Глупо было думать, что он позволит мне вернуться туда после произошедшего прошлой ночью, но попробовать стоило.

– Ты не вернешься в ту комнату, где ты жила до этого. Тебе готовят новую, когда подготовят, я использую защитное заклинание, чтобы никто снова к тебе не проник. Я его усилю, чтобы точно этого не произошло.

– Что произошло с тем, кто был в комнате?

– Не хочу.

– Что не хочешь?

– Говорить, что с ним. Тебя и так с трудом успокоили ночью. Пришлось использовать твое старое успокоительное.

– Да, я знаю, ты постоянно использовал те цветы, чтобы я не плакала. – В животе появилась едва ощутимая боль. Каждый раз, когда мне было плохо, я была жутко раздражительной, и папа об этом знал, поэтому он легко усмехнулся и спокойно ответил:

– Ну что поделать? Ты только так успокаивалась в детстве.

– Теперь понятно, почему я зависима от их запаха.

– У тебя нет никакой зависимости, иначе бы ты не выходила из того сада. Можешь успокоиться. – Папа поднялся с дивана и подошел ко мне со спины. – Если начал болеть живот – иди отдыхай. Я скажу, чтобы тебя не тревожили. – Повторил папа и поцеловал меня в макушку и пошел к выходу из комнаты.

– Куда ты?

– К тому, кто к тебе пришел ночью. Нужно продолжить допрос, если его еще не раскололи.