Страшного ничего, пока нет нужды консультироваться. Всё проходит в штатном порядке и до полного обустройства далеко. Но поставить в известность Центр именно сейчас стоило.

Нашёл в памяти айти-экзекьютера тест и запустил. Через минуту неисправность была чётко определена: ошибка связи с антенным куполом на крыше. Стал проверять весь жгут кабелей. Одна из четырёх оптических линий дала отражённый сигнал. Обрыв! Кроме прочего, там шла информация с датчиков температуры купола. Она, эта температура, не определялась. Видно, путь сюда выдался трудным, два года назад такой же тест на космодроме прошёл успешно.

Запустил перестройку тракта. Через три минуты всё было улажено, резервная линия приняла все каналы дефектной. Температура антенного кластера определилась как минус тридцать пять по Цельсию. Это даже ниже допустимых тридцати трёх, и зимняя смазка стала вязкой, поэтому ИИ тут же включил нагрев. Это единственная функция блока, завязанная с агрегатным отсеком, так как вся энергетика управляется отсюда. Нагрев пошёл и через десять минут запустилось сканирование.

Орбитальный «Зевс-4.1» был в преддверии ухода за северо-восточный горизонт, а два ФиТа номера 5 и 4 почти в зените, но поскольку целевой орбиты не достигли, обращаться к ним не стал. Китайский низкоорбитальный «Огневая звезда – 7.127» выходил из-за горизонта, с его интерфейса пришёл запрос: «Помощь требуется?». Здесь, вдали от Земли, все мы были одним целым. Под свою ответственность скинул: «Спасибо, нет», на что благоразумный спутник пожелал: «Удачи!»

У люка в агрегатный нашёл связную гарнитуру, повесил на ухо, включил и сказал:

– Капитан, связь есть!

Это послышалось на всей базе, даже здесь сквозь переборку и шум оборудования. Вскоре пришёл спокойный ответ капитана:

– Паша, иди обедать! – и он добавил. – Только оставь гарнитуру там и выключи. Здесь даже твоё дыхание с сердцебиением слышно.

– Хо-хорошо, что не слышно как зубы лязгают. – ответил, передёрнув плечами, отключил и снял гарнитуру.

Холод уже стал доставать. В лёгком комбинезоне здесь долго не протянешь. Агрегатный отсек имеет отопление только через переборку, то есть не отапливается вообще. Когда вернулся в тепло соседнего отсека и более тёплую часть кают-компании – кухонный угол, встающий из-за стола Вовчик хлопнул по спине:

– Вместе с тобой это разогревать надо. На!

Вовчик был серьёзен. Вероятно, устал. Он сунул мне нераскрытый и холодный пищевой пакет из кладовой и добавил:

– Этикетки нет. По-моему должна быть манная каша с клубникой.

Я хмыкнул: каша с клубникой… Клубника с манкой была поощрительным десертом и попадала в меню не каждый день, тогда как пюре во всех видах оставило мозоли на языке и всём остальном. Привычно зарядил пакет горячей водой, встряхнул, вставил в термопод и дождался сигнала.

Да, а вместо обетованной манки с клубникой в пакете оказалось надоевшее пюре с овощами. Вовчик всё-таки опять шутил.

Дичь на вертеле с дымком виделась только в очень счастливых снах. Здесь, на планете, такое может случиться только через миллионы лет. Ито в лучшем случае. Сейчас планета – мёртвая пустыня.

Сидеть за столом в условиях даже такой гравитации лучше, чем парить вокруг кухонного узла в невесомости. В обеденный комплект теперь могут попасть столовые приборы, бывшие запретными в невесомости. Ножи, вилки, тарелки… Стоит здесь выпустить ложку из руки, она не будет летать по кабине и тормозясь и разгоняясь столкновениями на своём пути, а легко сыщется внизу.

На станции прозвучал усталый голос капитана:

– Внимание, колонисты! Всем, кто справился, готовиться ко сну и спать. Жить с этого момента начинаем по новому времени. Кончился первый сол, завтра встаём в десять вечера по Москве. Спокойной ночи, друзья!