Только хорошая работа нам, заброшенным в первобытное состояние дикого мира, обеспечит шанс выжить. Законы космоса неумолимы, и здесь, так далеко от Земли, неумолимы вдвойне. В случае критической аварии физическую помощь ждать бесполезно! Даже сигнал отсюда бежит до Земли минут десять-пятнадцать, расстояние 240 миллионов километров и продолжает расти. Планеты расходятся на своих орбитах.

К роверу прикрутили ковш с опорами и отвалом, я сел в кабину, загерметизировал, с облегчением вылез из скафандра в холодную пока кабину и начал работать. Грунт до порядочной глубины оставался сыпучим, можно было не долбить, а только сгребать. И через час углубление имело впечатляющий вид: в него легко мог поместиться весь жилой модуль. Сдвигали реголит к восточному краю разметки, где быстро выросла солидная горка. Ниже трёх метров грунт пошёл светлее и жёстче, а ковш начал цепляться и застревать. Приходилось запускать вибратор. Глубже пяти вибратором работал уже беспрерывно. В свете прожектора стал подниматься холодный туман. Лазерный сканер показывал воду с углекислотой. Это местная газировка в летучем виде, а вода для экспедиции была бесценной находкой, но отвлекаться времени нет.

На транзитной базе Центрального Залива Луны, где в прошлом году я, Вовчик и Адам Кузяев, испытывали ровер, реголит был сцепленным гранями до большой глубины. Большие осколки камней плотно завалены мелкими и всё сцементировано едкой лунной пылью. Приходилось использовать для рыхления взрывпакеты, даже вибратор не спасал.

Хорошо, что здесь обошлось без взрывных работ и до отметки минус восемь дошли за три часа. Ещё через два завершили установку, монтаж и стали засыпать ядерную яму грунтом с добавками теплоотводных присадок.

Когда разравняли площадку, капитан сам на грунте изобразил широкую красную линию, заступ за которую при работающем реакторе допускался лишь в скафандре тяжёлого класса. Мы отошли за линию и Кузяев тут же провёл тестовый запуск.

Разгонялся, набирал мощность реактор полчаса. В конце выдал требуемые тестом триста киловатт. Капитан выразил одобрение возгласом «Вау!», Адам сбросил мощность и мы стали подключать всё подряд.

У торца жилого модуля я подцепил к зарядке изрядно опустошённый по запасам энергии ровер, помог Кузяеву с общим подключением станции, и мы полезли в модуль. Теперь аварийный люк, через который вошли наши друзья, был заглушен и мы опробовали ленточный вход.

Напоминающая стоящий на боку рентгеновский пропускник космопорта конструкция принимала проходящих в разных направлениях. Как только подошёл и прижался к воронке входа, автоматика втянула и плотно обжала со всех сторон. Всё это позволяло легко проникать на станцию и выходить на поверхность без утечек воздуха.

Через минуту вышел в шлюз на той стороне, где был воздух, но распаковываться не стал, это всего лишь промежуток между атмосферой и кислородным жилищем. Следующее помещение, где должны храниться скафандры, в экипаже звали скаф-отсеком, а конструкторы на Земле шутливо скафандерной, и она отделена была гермолюком. Люк заперт. Перед ним ждали, вошедшие раньше Кузяев и капитан, также запечатанные в скафандры. Открывать люк можно только после выравнивания давления. Сейчас разница составляла 50 миллиметров, что показано на табло над люком. По запросу автоматика открыла клапан и после недолгого шипения люк открылся.

Земля. Центр Управления

Марина Корнилова:

– Планета Марс, новости. У нас новостей пока никаких, после посадки экипаж прислал короткое сообщение: «Выходим», с тех пор, а это уже больше семи часов, на связь не выходили. Минуту назад пришёл чёткий снимок с орбитальной станции «Зевс-4.1»: похоже, что с экипажем всё в порядке. Прокомментировать изображение прошу специалиста Центра Управления. С нами главный технолог внеземных жилищ Антон Фернандес. Скажите, Антон, что мы видим на снимке?