– Найгерт, я могу поклясться всеми богами, кровью моих предков и будущих потомков, что не передавала меч Лингерту. Я против того, чтобы вы использовали семейные артефакты в своих разборках. Меч Перворожденного дракона – это не игрушка! Он содержит в себе огромную силу. Силу, которой не каждый сможет подчинить и управлять. Силу, которая, вырвавшись на свободу, может причинить многие беды. Многие века Меч был проклятием нашего рода. В этой братоубийственной войне, которую вы с Лингертом развязали, ему не место!

– Не я начинал эту войну! Это Лингерт не подчинился, решению Совета назначить меня Королем Драконьих Земель,– оскалился Найгерт, обнажив клыки.

– И что ты хочешь от меня? – Вскинула бровь Маа. – Всё, что можно, я сделала. Я отправила Вейм подальше от наших земель, я заручилась поддержкой армии, я успокоила соседей. Будь добр, договаривайся с братом сам! Я мать, и люблю вас одинаково. Я не могу помогать кому-либо из вас, обделяя другого. И не заставляй меня принимать чью-либо сторону!

–Хорошо, – тяжело дыша, кивнул головой Найгерт, хватаясь за дверную ручку. Медная ручка громко скрипнула в его могучей руке. – Но смотри, Маа, если я узнаю, что ты передала меч Лингерту… – С угрозой в голосе проговорил он оборачивая.

–Не узнаешь…. – Спокойно произнесла Стальная Маа, когда дверь за сыном с грохотом закрылась.

Вейм проснулась с первыми лучами солнца от пряного аромата жаркого манившего с улицы. В животе предательски заурчало. Она встала, оделась, умылась и направилась в соседнюю комнату.

– Так… я чего-то пропустила в этой жизни? – Удивленно проговорила девушка. Перед ней открылась потрясающая картина: её команда чистая и довольная сидела у низкого, накрытого льняной скатеркой столика и с аппетитом трескала горячую овсянку оловянными ложками. Над пузатыми глиняными горшочками поднимался белый пар, а в каше плавали желтые кружочки масла. Посреди столика лежал большой кусок окорока с вареными овощами, рядом стояли тарелочка с ломтями сыра, крынка парного деревенского молока и корзинка со ещё горячими ароматными булочками.

– Вы совершили дерзкий налет на кухню, по дороге обобрав кладовые? – Строго спросила она, хватая булочку и намазывая ее маслом. – Ущипните меня… – Удивленно протянула она, чуть не подавившись булкой, увидев в дверях Авундия с полным подносом еды. Вокруг левого глаза Авундия расплылось сиреневое пятно свежего синяка.

– Кушайте, кушайте,– проговорил он, быстро выкладывая принесенную снедь на столик.

– Авундий, что происходит?

– Эти люди… эти замечательные люди… – пробормотал он и выскочил за дверь.

– Авундий, куда ты… – успел крикнуть Хаген. – Посиди с нами.

– Кто-нибудь мне внятно объяснит, что с Авундием? То, что он упал головой и окончательно повредил мозг, я вижу, но вот причину падения мне хотелось бы знать. Надеюсь, вы не имеете к этому никакого отношения?

– Он просто вчера немного перенервничал.

– Перенервничал, сходив с вами в баню? Интересно, в какой именно момент: до, во время или после?

– На обратном пути. Когда мы когда возвращались обратно, мы пошли вперед, а Авундий встретил знакомого и отстал. Около дома мы обернулись, что его нет. Мы посовещались и вернулись той же дорогой. Через два квартала нашли его, прижатого к стене тремя головорезами. Тот знакомый и его дружки завели его в соседний проулок и пытались стрясти денег. Ну, мы их быстренько раскидали, а Авундия домой принесли. Он как все закончилось, ту же в обморок грохнулся: пришлось на себе нести. Тяжелый, зараза! Хотя, – немного подумав, продолжил Хаген. – на его месте я бы тоже испугался.