Тем временем Керг начал действовать. По его приказу в Мертвую долину была введена отборная воинская часть, перекрывшая вход в Ущелье. Правитель не сомневался, что справится с пришельцем, какими бы необычными способностями тот ни обладал. И Керг был прав. Дарэнд мог рассчитывать только на самого себя и отлично сознавал, что силы у них неравные. Только Правитель Урапа не собирался уничтожать Дарэнда физически. Трагедия приоткрыла Кергу тайну Замка. Его постоянную связь с внеэльцэтрианской цивилизацией, в замыслы которой вряд ли входило превращать Башню в крематорий. Суть в том, что Замок строили не для эльцэтриан, поэтому выжил только «пришелец».

В эти тревожные дни невольные «затворники» подолгу засиживались у Зеуга. Чаще молча, без какого-либо желания хоть как-то отвлечься. Вот только Зоф. Врач явно нервничал и, чтобы скрыть волнение, то и дело выходил на балкон. Дарэнд не был человеком в его понимании и, как загнанная в угол иная сущность, мог решиться на непредсказуемый поступок. Этого взрыва Зоф опасался больше всего. Бедного Зофа замучила совесть. Он не был предателем, но мысль о спокойной старости не давала ему покоя. Пожалев брата, Зеуг отпустил его с миром. С отъездом врача в Замке остались пятеро: Дарэнд, Барди, Лаила и два старика – Зеуг и его сводный брат Нук.

Пришествие новоявленного Огненного Бога с его амбициями и возвышенным стремлением служить эльцэтрианам подходило к печальному финалу. Он не был нужен в том качестве, в каком понимал своё предназначение сам. Керг и Высшая Лига относились к нему в общем-то «потребительски». А после трагедии в Башне видели в "пришельце" врага, которого необходимо поймать, изолировать, и только потом, не торопясь, определить его дальнейшую судьбу.

Глава 2. Свой Бог и свой алтарь

Тяжелее всех переносил затворничество Зеуг. Как никак, брат предал его. Вслух Зеуг не роптал и не осуждал брата, успокаивая себя тем, что тот добьется аудиенции и убедит Керга в невиновности инопланетянина. Прежде всего, к нему надо присмотреться. Однако в глубине души Зеуг соглашался, что дни Огненного Бога сочтены. Тем не менее, уезжать вслед за братом старик не захотел и вместе со всеми ждал начала штурма.

Пожалуй, самым энергичным оказался Нук, предложивший перекрыть ущелье со стороны Замка, или последовать за остальными. А что? Затеряться на материке, хотя бы на время, пока неприятности каким-то образом не «утрясутся».

Мысль о побеге Дарэнда не устраивала. Скрываться, жить в изгнании. Тогда, рассуждал он, терялся бы смысл его пребывания на Эльцэтре. Если ему всё-таки суждено погибнуть, – а живым он сдаваться не собирался, – то оставшиеся ему дни он проведет только в Замке, чьи мощные стены сохранили память о его матери-инопланетянке.

* * *

Со дня катастрофы в Башне шли восьмые сутки. Лаила хлопотала по хозяйству, надеялась на чудо и молилась. Она молилась странному божеству, созданному ее воображением из сложной смеси разных религий, языческих культов и огненной закваски. Её молитвы, обращенные к нему, способному защитить и надоумить, воспринимались так, будто её просьбы не раз выполнялись. Правда сейчас, расстроенное лицо кормилицы выдавало глубокое разочарование. На этот раз Лаила не надеялась, что её заступник её услышит и им поможет. От безысходности кормилица обратилась к Дарэнду с таким воззванием:

– Ты словно забыл, что рожден Лейдэрой! Забыл, что тебе покровительствуют другие Боги! Только ты выжил той страшной ночью. Твой Бог спас тебя. И сейчас, в тяжелое для нас время, он должен услышать твои молитвы.

В её  жалобных причитаниях улавливался определённый смысл. Говоря нормальным языком, в каждом человеке присутствует некая сила, которая поддерживает пламя жизни. Кто вдохнул ее в Дарэнда? Его Бог, пропитавший юношу таким могуществом, которое сгубило остальных. Выходит, Бог не забыл про него? Тогда, где же он сейчас, когда ему нужна помощь? Зачем он выжил, если не в состоянии защитить себя и своих друзей?