– А если Терррорк не свалит из дома наместника, он попрощается с жизнью гораздо раньше.

– Госпожа, вот вино, – в коридоре появился мальчик-слуга и протянул кувшин. – А кто это? – Он покосился Терррорка, переминавшегося с ноги на ногу: только что стащенные нарядные сапоги неимоверно жали, но бросить добычу было выше гоблинских сил.

– Новый помощник седельщика,– не моргнув глазом, соврала Эура. – Проводи его в конюшню: пусть снимет мерки с моей лошади и дождётся меня. – Приказала она, забирая серебряный кувшин.

Убедившись, что слуга и гоблинец скрылись в ведущем к конюшне коридоре, она вернулась в зал.

– Что-то долго, дочка, – недовольно заметила Аурика.

– Дорога в подвал не близкая, – отмахнулась Эура, наполняя кубки. – Да и кувшин не лёгок.

– Не тяжелее колчана, – заметил Риквид. – Родители рассказали, что ты увлекаешься охотой.

– Так по мелочи… – Пожала плечами Эура. – Звери, птицы, иные существа.… Баловство все это …

– Твой отец звал нас на охоту.

– Езжайте…

– Ты составишь нам компанию?

– Нет.

– Позволь спросить, почему?

– Сегодня Ваши люди перепьются так, что с утра не сядут на лошадей, а если случится чудо, и выедете из Снерхольма, то просто проболтаетесь весь день, загнав коней и гончих. Зима нынче суровая, и звери ушли в горы. Вы даже дохлого кролика не поймаете, зато оборотни будут очень рады: они любят человечину или свежую конину. Сейчас этих тварей в лесах столько, что крестьяне лишний раз за околицу носа не показывают. Извините, господин Риквид, но эти земли не подходят для пикников. Здесь Предгорья, а не королевский лес.

– Нас хорошо охраняют, правда, Хайдгер?

– Он? – Презрительно бросила Эура. – Сегодня полнолуние. Прикажите своим людям не покидать Снерхольм: крестьяне из окрестных деревень видели следы на снегу. Следы были в два раза крупнее волчьих. Я бы не хотела, чтобы кого-то не досчитались поутру.

– Эура как всегда, преувеличивает, – быстро заметил Трюггер. – Наши земли спокойны. Король сам во всем убедился.

      Наместник тысячу раз пожалел, что поддавшись на уговоры жены, заставил дочь присутствовать на трапезе. Нужно было соврать, что она нездорова. О, женщины, от вас все беды! Так бы приехал король, показали бы ему земли, напоили, накормили, развлекли бы поэтами. Поэты конечно, не первый сорт, зато свои, местные. А Эура… Ну уломал бы он кого-нибудь из соседей, приданного больше заплатил бы…

– Оборотни? – Оживился Хайдгер, до этого грустно грызший баранью ногу.

– Вот госпожа Эура тебе все покажет.

– А похороны за чей счёт? Если конечно останется хоть что-то, что можно будет предать земле и написать на камне «здесь покоится сумасшедший»… Эм… как его имя? Я забыла.

– Хайдгер мне имя. И не женское это дело рассуждать об оборотнях.

– А что же позволь спросить женское?

– Ясно дело: детей растить, в храм ходить, еду готовить.

– Благородный Хайдгер, обычно добавляет “почистить мужу сапоги и заштопать плащ”, – с хитрой ухмылкой добавил Риквид, отводя глаза.

– Да, сапоги тоже должны быть чистыми. Порядок должен быть!

– Да ты шо… – прошипела Эура, по-кошачьи прищуриваясь.

Трюггер, собрался было что-то сказать, но король вновь остановил его движением руки.

– Молчите, благородный Трюггер, молчите. Поверьте мне, эти двое стоят друг друга, – заговорщически прошептал король, наклоняясь к уху наместника.

– Моя дочь его с потрохами сожрёт, – укоризненно покачал головой Трюггер.

– Подавится,– усмехнулся король. – Если сожрёт, заставлю выйти замуж за то, что останется.

– Эх…, – махнул рукой Трюггер и с горя залпом осушил кубок.

Эура снизу буравила обидчика взглядом, словно болотная змея глупого птенца. Хайдгер опираясь на крышку стола пудовыми кулаками, нависал над ней горным троллем… Лысым, свирепым горным троллем с поросшим трехдневной щетиной подбородком.