ЛЕОНТЬЕВ. Ничего особенного… Отчасти и я не прав… Вспылил. Так и досада берет… Петр Алексеич бьется аки лев с врагами, а тут в собственной державе людишки ему помочь должную не оказывают.

ОТЕЦ АНДРЕЙ. Ох, грехи греши тяжкие…

БАРЫНЯ (со вздохом). Ну, ничего, я его вразумлю, уж ты не беспокойся, господин капитан… Мы поможем, чем сможем, чай, люди русские…

ЛЕОНТЬЕВ. Не сомневался, Глафира Петровна. Знаю, вы не подведете.

БАРЫНЯ. Так и передай, голубчик… И в сенат, и государю, коли будет случай… Мы всегда наготове… Ты расскажи, какие там новости, в Москве, в Петербурге этом…

ЛЕОНТЬЕВ. Так я же без вылазу на верфях… На дубненском устье… разве что в Нерль вырвешься… Вот как тялки погоним на Онегу да в Петербург, там все и увижу своими глазами да услышу своими ушами.

БАРЫНЯ. Погоди, это что же за тялки такие?..

ЛЕОНТЬЕВ (улыбаясь). Это корабли наши, кои мы на верфях строим.

ОТЕЦ АНДРЕЙ (поднимая со значением палец). Тьялк – одномачтовое судно с плоским дном, длиною в дюжину аршин, пригодно для прибрежного по рекам и морям плаванья…

БАРЫНЯ. И где ж ты слов таких нахватался, батюшка?

ОТЕЦ АНДРЕЙ. Так я ж в гостях у господина капитана бываю на дубненское устье. Поглядел на всю эту кутерьму, да потолковал с заморскими мастерами, которые там верховодят…

ЛЕОНТЬЕВ. Голландцы…

БАРЫНЯ. И на каковском языке ты с ними толковал, батюшка мой?

ОТЕЦ АНДРЕЙ. Так они ж три слова по-русски, а я три слова по латыни, глядишь и столковались.

БАРЫНЯ. А вечером и за чаркою…

ОТЕЦ АНДРЕЙ. И то было… Не скрою, согрешил немного, у господа прощения просил всю обратную дорогу… И что я там подсмотрел-то ещё … Заморские эти люди, по своим знаниям, значит, по своему опыту, образец сотворят, а наши-то мужички за ними ну повторять. И так по каждой детали. А потом, всем миром – собирать… Умно!

БАРЫНЯ. Тебе, отец мой, по твоим свойствам не в церкви служить, а в миру бы суетиться…

ОТЕЦ АНДРЕЙ. На то одна божья воля, Глафира Петровна, благодетельница наша…

БАРЫНЯ. А что касаемо иноземцев… куда уж нам за ними поспеть-то, за этими шведами да голландцами…

ЛЕОНТЬЕВ. А не скажите, Глафира Петровна. Мы тут недавно подрядили мужичков наших, дабы сотворили тялку… корабль, значит… сами, без голландских мастеров. Уговор был таков: ежели не хуже, добавляем, а ежели хуже выйдет – они из своих карманов выложат… И что же? Не хуже! Послали в сенат – чтоб им добавить за хорошую-то работу.

ОТЕЦ АНДРЕЙ. Я всегда говорю: наш мужик – он смекалист и добрую сноровку имеет. Ему бы подсобить, так он любого иноземца за пояс заткнет…

ЛЕОНТЬЕВ. А что значит, батюшка, подсобить?..

ОТЕЦ АНДРЕЙ. Подсобить? Не то чтобы подсобить, а как бы растолковать-то…

БАРЫНЯ. Ты толкуй, да смотри, не затолкуйся, отец мой…

ОТЕЦ АНДРЕЙ. Не то чтобы подсобить, а вот бы немного послабить…

ЛЕОНТЬЕВ. Послабить?..

ОТЕЦ АНДРЕЙ. Послабить… Чуть послабить. А то уж больно им тяжко… Вот и у вас, господин капитан, народишко-то с верфей бежит…

ЛЕОНТЬЕВ (задумчиво). Бегут, окаянные… Вот и ваши тоже, Глафира Петровна… Я вашему управителю велел замену мне привесть как можно быстрей… Уж не обессудьте.

БАРЫНЯ (со вздохом). Заменим, а что дееть-то… (Отцу АНДРЕЙу.) А ты тоже мне завел проповедь: послабить да подсобить… Им послабишь, так и сам по миру пойдешь. У каждого из нас участь одна: смиряться перед богом и государем да покорно нести свой крест… У них, у мужиков, свой крест, а у нас – свой.

ОТЕЦ АНДРЕЙ. Оно так, господь терпел и нам велел…

ЛЕОНТЬЕВ. Истинно так, батюшка. Кто-то терпит, а есть такие, что терпеть более не желает и даже смуту сеют…

БАРЫНЯ. Это ты об чем, господин капитан?