– По… Понял. Это большая тайна, да? – пролепетал он.

– Верно.

– Но… Ты ведь все равно все нам расскажешь?

Шаман испустил утомленный вздох.

– В свое время…

– Ууух, поскорее бы! Атила, знаешь, я охранял твою урасу9, пока тебя не было. Следил, чтобы в нее никто не заходил.

– Право, в этом не было необходимости, – прохладно отозвался старец. – Моя ураса находится под защитой преданных мне духов-хранителей. Горе тому, кто посмеет проникнуть в нее!

– Меня они пропустили. Они знают, что я твой друг. Я каждый день приходил и проверял, все ли на месте. Ты возьмешь меня к себе в ученики?

– Ты заходил в мою урасу?

– Я только… Проверял. Ну это… – Уту смущенно шмыгнул.

– Ты ведь ничего там не трогал?

– Прочел парочку берестяных свитков о подвигах шамана Тивэ.

– Парочку?

– То есть… Большую часть. Но я все вернул на место. Ты же помнишь, что случилось на праздновании Ночи Келе10 прошлой осенью?

– Как такое забудешь.

– Так вот, я подумал, что если узнаю больше о шамане Тивэ, то стану таким же смелым, как он, и в следующий раз ничего такого точно не случится.

Атила чванно посмотрел на мальчика. Ему нравилась любознательность Уту. Из него бы вышел неплохой ученик, но какой из него получится вождь? Уту боялся оленей и плохо дрался, но всегда побеждал в учебном поединке – потому что сын вождя не может проиграть. Любой его каприз беспрекословно выполнялся, и все же вседозволенность, которой был наделен этот мальчик, никак не клеилась с его нескладным, неуклюжим обликом. Многие соплеменники недолюбливали Уту, хоть никто и не говорил об этом вслух, опасаясь гнева вождя Хадара. Негласное неприятие Уту в качестве будущего лидера племени Древа тенью падало и на его отца. Вождь, чей сын был слаб телом и духом, чувствовал, что теряет былое уважение. Сердце Атилы наполнялось скупой печалью, когда он думал о том, какая судьба может постигнуть Уту, если тот так и не оправдает надежд племени.

– Атила, Атилаа… – Уту подергал его за ленточки, пытаясь привлечь к себе внимание. – Пока ты был в Лесу Следов, такое случилось! Кто-то убил Нэйгумэ на охоте. Духи не рассказали тебе, кто это сделал?

Атила будто очнулся ото сна.

– Духи?.. О да, да, конечно! Они поведали мне обо всем! – ответил он, недолго думая, – сработала его шаманская привычка. – Беги, передай людям, что сегодня мы проводим бедного Нэйгумэ на Верхнюю полусферу.

– Ты откроешь нам, кто погубил его?

– В свое время, – повторил Атила.

– Я понял, – кивнул Уту и побежал как мог быстро.

– Разбушевавшееся стадо оленей укротить куда проще, чем усмирить одно дитя… – проворчал шаман, заходя в урасу, такую величественную и роскошную, что по сравнению с ней любое жилище племени Древа казалось скромным тордохом.

Вождь Хадар и охотник Алантай вели разговор у очага. Атила уже знал, о чем они говорили. Увидев шамана, Хадар резко распрямился, его зубы засверкали в радушном зверином оскале.

– Дорогой Атила! Как же нам тебя не хватало! Давно ты вернулся в поселение?

– Только что… – прокряхтел шаман, оставляя свой посох на входе и позволяя служанкам снять увесистый бубен со своей спины. – Спешил к тебе, мой вождь. Духи предвещали мне очень необычные… Кхе-кхее… События…

– Нам не терпится услышать, что ты поведаешь нам, старый друг, – сказал вождь, провожая его к очагу. – Сейчас твоя мудрость нужна нам как никогда. Но твой путь был долог и опасен. Прежде согрейся у камелька11.

– Твоя правда, Хадар, – жалостливо простонал Атила, присаживаясь рядом с Алантаем и поднося ко рту деревянную чашку с шиповниковым чаем. – Мои путешествия даются мне все труднее. Боюсь, следующее станет последним, и я уже не вернусь в родное племя.