– Не скажу, мир будет меняться, будет много нового, но кое-что старое забудется. Например, вот некоторые ваши деяния нам кажутся просто волшебством. Что касается доказательств моей причастности к будущему, то нет ничего проще – завтра же я изобрету колесо, или, скажем, арбалет.

– Звучит как-то неприятно, но послушай – мой народ не имеет этого колеса и не будет иметь, а ты принесешь к нам порождение твоего мира. Что тогда произойдет?

– Я думаю, что ничего, ну, в крайнем случае, устье небесной реки перестанет впадать в исток ее же и потечет в неизведанную даль и мир престанет вращаться сам вокруг себя. Вот только и всего. И не беспокойтесь о моем мире, я очень Вам советую подумать о своем, ибо он на пороге великих бедствий.

Некоторое время они сидели, молча, вдыхая аромат ночи, слушая звон цикад и таинственные клики совки-сплюшки со стороны Инебу-Хедж. Барка в очередной раз развернулась и поплыла к восточному берегу, навстречу огромной оранжевой луне, проложившей на воде световую дорожку. Странник повернул голову, любуясь царицей, освещенной призрачным багровым светом с чудесным камнем, вбирающим свет луны. Нейтикерт сидела в ритуальной тронной позе, сохраняя каменную неподвижность. Красноватый лунный свет придал ей сходство с медным изваянием. Впервые странника посетило сомнение в реальности происходящего.

«Ну не сон ли все это? – думал он. – Это живое изваяние с бездонными глазами, в которые опасно смотреть; эта царская барка, благоухающая цветами, это озеро с лунной дорожкой? Вот сейчас я что-то осознаю, и совершится переход от сновидения к реальности, и исчезнет сказочный Инебу-Хедж, исчезнут каменные громады пирамид, исчезнет река с собирающимся туманом, исчезнет Мен-Нефер и весь мир, и это странное существо то холодное и бесстрастное, то яростное, но всегда опасное. О, все боги всей Та-Кем! До меня сейчас лишь все дошло – ведь это та самая царица Нейтикерт, та самая легенда ничем не подтвержденная и она передо мной сидит живая, теплая. Можно протянуть руку и ее потрогать, можно наклониться к ней и почувствовать ее дыханье. Живая Нейтикерт. Она уже исчезла из мира много тысяч лет назад и с ней исчезли все ее переживания, ее страсти, и ее же мысли и осталась только пустота. И все же вот она передо мной, живая!».

– Страна погибнет? – неожиданно спросила Нейтикерт.

Странник вздрогнул, и ничего не произошло – все осталось, как и прежде: ночь, луна, царица.

– Нет, страна не погибнет, рухнет государство. Прекратится власть царей Та-Кем и наступит власть Хаоса

– Что будет потом?

– Из обломков погибшего государства возникнет новое.

– Священная птица Бенну, – прошептала Нейтикерт, – сжигающая себя и возрождающаяся из пепла.

«Да, господа сановники, вельможи и прочие, обожравшиеся от щедрости владык, искоса глянув на царицу, подумал странник, – как это вы умудряетесь не видеть очевидного – как под видом каменной куклы созрел для вас очень горький фрукт. Видно блеск сокровищ слепит глаза. Ну и не жалко, счастливой вам дороги в египетскую преисподнюю! А, правда, можно ли ее потрогать живую и реальную царицу Нейтикерт?»

Странник, слегка подзабыв, что он не только трогал, но и в обнимку катался с царицей по кровати, осторожно протянул руку (Нейтикерт с удивлением посмотрела на него) и осторожно коснулся указательным пальцем большого пальца на ноге царицы. Палец шевельнулся – живая! Она самая. Настоящая царица.

– Ты что?! – шепотом спросила, округлив глаза Нейтикерт. – Что ты делаешь?

– А?! – чуть не подскочил странник. – Ох, прости царица, я вдруг подумал… вдруг все… вдруг вот это… ну вдруг..