Странник широко развел руки, представляя царице погруженный в ночь этот самый мир.

– Если даже слова, сказанные или записанные, сохранятся в веках, то какой из этого можно сделать вывод?

– Любой. – ответила царица. – А какой же сделал ты?

– Мне кажется, что самый главный. Я понял основу мирозданья.

– А ты мне скажешь, как он выглядит в словесном варианте? – заинтересованно и как-то доверчиво спросила юная царица.

Вестник выдержал торжественную паузу и произнес четко и внушительно:

– Все происшедшее в мире сущем бесследно не исчезает. Все происшедшее существует вечно.

Затем он добавил уже не так торжественно:

– Можно ли допустить, что то, что происходит в мире сущем, на самом деле исчезает без следа? Нет, нет и нет! Все это, что когда-либо было, есть и сейчас, а то, что есть сейчас, будет и потом. – Странник энергично ткнул вниз пальцем. – И это «сейчас» можно будет увидеть потом, если, конечно, оно кому-нибудь будет нужно. Единственный вопрос – где это находится и как это увидеть? Вот так я это объясняю, если коротко, конечно. Так что там насчет каменоломни скажет мне теперь царица? А то что-то уж очень хочется попилить гранит медной пилой.

– А не спеши. Все впереди еще, еще попилишь.

– Так ты со мной согласна?

– Нет.

– Почему? – удивился вестник считавший, что убедил, силой своего интеллекта, малограмотную древнюю девушку. – Ты разве считаешь, что все бесследно исчезает?

– Не считаю. Я не считаю, что это главная тайна мира. Таких, как эта, еще очень много.

– Какова же главная? – с некоторой иронией спросил вестник.

Царица посмотрела на луну, подняла лицо к звездному небу, и долго молчала.

– Она звучит короче. – сказала наконец царица.

– А как именно?

– Два из них ты уже знаешь.

По-прежнему задумчиво глядя на звезды, царственная дева тихо произнесла:

– Всего три слова.

Затем она взглянула на своего собеседника и спросила прежним тоном непринужденной светской беседы:

– А ты-то кто в этом мире, как ты выразился – «сущем»?

– Скажу, что – сочинитель, так Вы все равно не поверите, тем более что теперь и сам я сомневаюсь.

– Ну, как раз вот это, проверить очень просто – к примеру, прикажу посадить тебя на кол – и как тебе понравится такое собственное сочинение? Вот тогда уж заодно, и побеседуем об авторстве такого вот произведенья.

– А знаете, мне и самому интересно, что из этого получится? Но, как Вы справедливо заметили, не будем торопиться, на кол сесть никогда не поздно, а скорее – всегда рано и остановимся на том, что я понял, как читать. Хотя у меня ощущение, что я имею какое-то отношение и к созданию. Видимо, все живое в мире в некоторой степени – сочинители, ведь наши поступки и есть наш способ вести сказания по-своему, и, может, они не всегда соответствуют мнению Сочинителя, если он обращает на это внимание, а основной текст все равно сохраняется. А насчет кола Вы очень остроумно заметили: если я – автор и этот мир – мое создание, было бы очень оригинально закончить сказание таким вот образом. Вот интересно – куда он потом денется, этот мир, мною созданный? Тогда это не мир сущий.

– Что ж, опять ничего нового ты не сказал. Ну да, есть Создатель нашего мира. Мир создан Птахом из Великого Ничто. Вначале было Ничто, и находилось оно Нигде, и не содержало Ничего. И Ничто – было Все. Это мне известно. И Великий Птах вначале создал своей мыслью весь мир в своем сознанье, а после словом перенес его сюда в Ничто и оно наполнилось вот этим миром до самых до краев. А то что «сейчас» будет и потом и после и всегда – мне очень понравилось. Однако, все это слова. Допустим, ты понял и сумел найти тайный путь из мира завтрашнего. Тогда ты должен знать что-то такое, чего не знаем мы, но учти – описания грядущих событий меня не устроит, прорицателей-то у меня хватает. Или скажешь, что мир так и останется неизменным?