– Ты права, великая царица, – о своем прошлом я ничего не знаю.

– Но откуда-то же ты пришел. Как попал в нашу страну – это ты же должен помнить?

– Ну, просто я шел, шел, шел и вдруг смотрю – река, поля, страна…

– Но ты же что-то ищешь? – голос Нейтикерт несколько заледенел, молодая девушка, только недавно весело смеявшаяся, теперь мало чем отличалась от трех зверей лежащих перед ней. – Ты постоянно рыщешь, шастаешь туда-сюда, маячишь, где не надо, и хочешь уверить меня, что ничего не знаешь, и не понимаешь. Ты что-то очень уж невысокого мнения о царице. Ты только что превозносил мой ум и, видимо решил, что после этого я сильно поглупела. Но ты и сам не очень-то умен, хотя считаешь видимо себя большим пройдохой. Более всего ты сейчас напоминаешь крысу, забравшуюся в амбар, набившую за щеку зерен и утирающую свой длинный нос лапками, но не подозревающую, что у кошки уже дергается хвостик.

– Позвольте мне задать вопрос Вашему Величеству. – смиренно попросил странник и после легкого кивка продолжил. – Как все же Вы догадались, что я не из вашего мира?

– Ну что ж ты так глуп, о, бог с мокрыми волосами! Сам твой вопрос и есть ответ. Ну, хорошо, скажу тебе яснее. Ты разве не понимаешь, что сделал все, чтобы не выглядеть настоящим роме? Ты совершил все возможные ошибки и очень преуспел в этом, а также добавил к ним и совершенно невозможные. Да, ты неплохо говоришь на языке Черной Земли, ты произносишь правильные слова и соблюдаешь форму обращенья, но для тебя все это лишь интересная игра. Вот ты сидишь предо мной, таращишь свои наглые, бесстыжие и подлые глаза, предо мной, твоей царицей, повелительницей Земель Обоих, живым и бессмертным богом и богиней, сидишь, вместо того, чтобы валяться ниц и трепетать от страха, ужаса, а также и восторга, будто не сознаешь, что движением пальца, – юная царица показала ему этот свой палец, – тебя могу я уничтожить, а одним словом поднять до невидимых высот. И когда ты произносишь «Ваше Величество», в этих словах не более почтения, чем – тут взгляд царицы упал на обезьяну, с сосредоточенным видом засовывавшую инжир в кувшин с вином, и она неожиданно замолчала, поглядывая то на странника, то на обезьяну, как будто сама поразилась вытекающему выводу.

Странник тоже уставился на обезьяну и беспокойно заерзал.

– Ваше вели… – начал, было, он…

– Убью! – резко сказала царица. – Убью. Молчи лучше, ради Священной Девятки.

Леопарды с ворчанием приподнялись, а мартышка тут же прыгнула на колени Нейтикерт и оскалила неожиданно крупные зубы.

– По-моему, все понятно, но, главное-то в том, что ты этого сам совершенно не замечаешь. За то время, что ты шныряешь вокруг Прекрасной Твердыни, ты такого наворочал, столько натворил, что тебя разыскивают все ведомства. Ты так здесь отличился, что донесеньями завалены суды, полиция, канцелярия градоначальства и сам великий джати и так всего там много, что кое-что спихнули даже мне. – царица с хищной улыбкой покивала головой, – Ты заслужил столько каменоломен, что их не хватит во всей Кемт, и смертей столько заработал, что советую тебе приобрести еще несколько десятков жизней. Так вот, – улыбка исчезла с облика царицы, – я хочу узнать, почему из-за каждой колонны постоянно торчат твои уши, почему из-за каждого угла высовывается твой длинный нос, и за каждым поворотом я натыкаюсь на следы твоих голых пяток, – взгляд юной царицы воткнулся в вестника как копье.

– Собираешься ли ты объяснить мне прямо и без уверток, откуда и зачем ты явился и почему вьешься, вокруг меня как весенняя пчела. Какого же нектара ты от меня добиться хочешь? Но!… но не забывай, что говоришь со своей божественной повелительницей.